Разбойник и леди Анна
Шрифт:
Он отвесил поклон, и она просто взбесилась при виде улыбки, зазмеившейся в углах его рта.
– Моем доме, миледи, и говорите потише, иначе Бен решит что у нас размолвка, как у многих влюбленных, и захочет ею воспользоваться, к своему удовольствию А он не обладает моей щепетильностью.
Ее дыхание участилось она судорожно искала выхода из этой ситуации.
– Вы хотите сказать, Джон Гилберт, – выплюнула она ему в лицо, но все же понизила голос, – что не имеете власти над этой бандой даже в собственном лагере? Призовите на помощь своих людей, сэр, и пусть
Он с задумчивым видом разгладил свои и без того безупречные усы.
– Для благородной дамы вы слишком охотно готовы отправить на смерть добрых людей. Я бы так не поступил. К тому же я здесь не сюзерен. Мои люди свободны и имеют право выбора и голоса.
Она попыталась было заговорить, но он ее перебил:
– Завтра они проголосуют за то, чтобы объединиться с Беном и его сбродом, потому что он предлагает им приключение и золото. А я поведу их туда, чтобы проследить, не надули ли их, не отняли ли у них их деньги или жизнь.
– Я вам не верю.
Он пожал плечами:
– Не имеет значения, миледи, верите вы или нет. Я отвернусь, пока вы будете раздеваться и ложиться в постель.
– Я не стану этого делать.
Он повернулся к ней своей широкой спиной, и теперь она выглядела как баррикада, которую Анна не смогла бы штурмовать, да и пятеро дюжих мужчин не смогли бы с ним справиться. Гнев Господний! Она прикусила язычок, но он сам ее спровоцировал. Джон Гилберт вызвал в ней настолько неукротимый гнев, что на ум ей пришли бранные слова, недостойные леди и пригодные разве что для уличной девки, если бы она посмела произнести их вслух. Втихомолку наблюдая за ним, чего он не мог видеть, Анна расстегнула корсаж и бросила платье на сундук и скользнула в постель.
Ее лицо и шею залила жаркая краска, когда она увидела, как он развязывает тесемки своей рубашки и бриджей, снимает черные сапоги тонкой кожи и кладет свою одежду на стул перед еще не угасшим камином. Джон положил на колени перевязь и шпагу, откинулся назад и закрыл глаза, не бросив на нее даже взгляда, но Анну это не обмануло. Все это было шарадой, игрой, которую, как он полагал, она в своем невежестве не могла бы разгадать. Девушка вытащила свой итальянский кинжал из-под подушки, куда заблаговременно спрятала его. Впредь Анна решила не расставаться с ним и, если понадобится, пустить его в ход.
Джон не заговорил с ней, но его молчание еще больше тревожило ее. Он выжидал момент, когда она заснет, чтобы наброситься на нее и утолить свою страсть, хотя, если уж быть честной, он ни разу не польстил ей и не позволил себе ни одного неджентльменского жеста по отношению к ней. Он даже не смотрел на нее. Она старалась не замечать этого. Этот человек – плут и способен на любую подлость.
Почти у самой двери дома послышалось гнусавое гортанное пение, и прежде чем она собралась с силами, схватилась за нож или набрала в легкие воздуха, чтобы закричать, Джон Гилберт, ее покровитель, прыгнул в постель, преодолев расстояние между ними, и оказался лежащим поверх нее и зажал ей рот поцелуем, лишив возможности даже вздохнуть.
Глава 4
Постель –
Дверь распахнулась, качаясь на кожаных петлях, с такой силой, что задрожали оконные стекла. Черный Бен шагнул к постели и склонил над ней свою пьяную красную рожу. Парик его съехал набок, а близко посаженные глаза обшарили всю комнату.
– Прошу прошения, Джон, – загремел голос Бена. – Я усомнился, что ты способен уложить в постель эту ледяную деву.
Джон Гилберт оторвал от Анны свой рог и с иронической улыбкой посмотрел на него:
– Как видишь, Бен, ты недооценил мои способности.
– Значит, она все-таки распутница?
У Анны перехватило дыхание, и она принялась извиваться под придавившим ее телом Джона, когда он снова начал ее целовать. Затем провел языком по своим губам, как бы смакуя ее вкус, и нахмурился.
– Возможно, со временем, Бен, она и станет такой, но сомневаюсь, что в данный момент у нее хватит умения, чтобы тебя удовлетворить.
Черный Бен вовсе не был в этом уверен. Он попытался приподнять с них покровы.
– Да ну, Бен, – стал его урезонивать Джон, сопровождая свои слова небрежной улыбкой, – я удивлен, что такой бравый джентльмен и достойный рыцарь большой дороги, как ты, помешает своему собрату по ремеслу в момент, когда тот готов предаться страсти.
– Я только сорву поцелуй с уст твоей бабенки и удалюсь. Ты ведь не откажешь старине Бену в такой малости?
– Если леди не станет возражать.
Анна ушам своим не верила. Мало того что Джон Гилберт лежал на ней, что целовал ее, притворяясь, будто это не более чем игра, он не вступил в единоборство с этим негодяем, чтобы защитить ее честь. Анна пришла в такую ярость, что силы ее оставили и теперь она лежала безвольная и не способная к сопротивлению.
Но когда темное лицо Черного Бена приблизилось к ней, гнев возобладал над пассивностью, ее рука нащупала кинжал, и одним быстрым движением Анна приставила его острие к шее Бена.
Бен с ревом отпрянул, и рука его оказалась на эфесе шпаги.
– Подумай, Бен, – заговорил Джон, – прежде чем обрушить свою ярость на эту дурочку. Она хоть и дочь судьи, но пользуется моим покровительством. Мне придется убить тебя, а если в этом поединке погибну я, шериф будет тебя преследовать, какую бы часть добычи ты ему ни предложил. Все английские законники возжаждут твоей крови.
Бен, поколебавшись, вложил шпагу в ножны.
– Должно быть, ты прав, Джон, но я не забуду ни эту ночь, ни эту девку.
Он посмотрел на Анну и, растянув рот в гнусной ухмылке, протопал к двери и с подчеркнутой осторожностью прикрыл ее за собой.
– Вы что, спятили? Слезьте с меня немедленно! – зашипела Анна.
– С радостью, – ответил Джон шепотом, перекатился на постели и прижал палец к губам. – Только не шумите. Бен рыщет вокруг дома.
Внезапно она содрогнулась, но не только от страха и отвращения. Близость Джона Гилберта встревожила ее до такой степени, что горечь его предательства показалась ей особенно тяжкой.