Разбойник и леди Анна
Шрифт:
Все рассмеялись.
– Тише, ребята. Мы захватим одну из шлюпок, стоящих на причале, и в темноте подгребем к «Эре». Если нас окликнут, я отвечу. Как только вы, Анна, Бет и Кейт, окажетесь на борту, откроете люк, спуститесь вниз и освободите пленников, что бы ни происходило на палубе. Можете это сделать?
– Да, сэр, – ответила Анна и потянула себя за прядь волос, упавшую на лоб, как это делали моряки со «Счастливого случая», когда к ним обращался капитан.
Джон вручил Анне один из заряженных пистолетов.
– Если там есть часовой, постарайся не стрелять в него, чтобы не поднимать шум, но
Анна понимающе, кивнула, подумав о том, что даже леди Каслмейн не отважилась бы на подобное.
Джон отдавал распоряжения, пока они крались к шлюпкам, привязанным у причала.
– Ты, Джозеф, усмири часового, потом будешь стоять на страже на палубе, ожидая возвращения Уэверби. Дик. Френсис, Александр, доктор, вперед за мной в матросский кубрик. А теперь в самую дальнюю шлюпку. Уэверби может вернуться в любую минуту.
Они заработали веслами и скоро преодолели узкую полоску воды до якорной стоянки, где пришвартовался «Эре»
– Эй вы там, на «Эре»!
Ответ прозвучал по-голландски.
Анна удивилась, когда Джон пародируя голос Уэверби, обратился к капитану.
– Капитан, научите своих людей приветствовать благородного графа должным образом. Черт меня побери! Я бы их выпорол.
– Хотелось бы мне увидеть тебя на сцене, – шепотом выразила свое восхищение Анна, повернувшись к Джону.
– Ты и видела, – ответил Джон, целуя ее в щеку. Он проверил готовность своего пистолета. – Доктор, как только на борт поднимется последний человек, оттолкните шлюпку, чтобы Уэверби не узнал, что на борту незваные гости.
Джон первый стал подниматься по трапу. Джозеф следовал за ним. Как только часовой поднял голову, Джозеф сгреб его в свои медвежьи объятия и сжал так, что тот рухнул на палубу, потеряв сознание.
Джон молча помог Анне перелезть через поручни, указал на приоткрытый люк и сделал знак Френсису, Александру и Дику спускаться, а сам двинулся вперед, гадая, какова численность команды, остававшейся на борту, и много ли среди матросов трезвых.
Анна помогла Бет и Кейт взобраться на борт и как следует встряхнула последнюю, чтобы вывести ее из оцепенения. Анна не представляла себе, как выглядит в этот момент, но молилась, чтобы нервы не подвели ее. Одно дело бросить вызов разбойнику в его потаенном лесном логове, и совсем другое теперь, когда она могла потерять любовь этого самого разбойника и, возможно, его младенца, которого носила под сердцем. Пока Анна кралась к люку, который вел в трюм, она гадала, осталась ли в ней хоть капля отваги.
Очень тихо и осторожно женщины открыли люк полностью, и Анна ступила на трап, сделав знак Бет следовать за ней, а Кейт оставаться сторожить. В этом ограниченном пространстве ей было спокойнее, когда крепкая Бет страховала ее сзади. Бет уже вытаскивала меч, как заправский пират.
Часовой крепко спал, положив рядом с собой пистолет. Здесь же был кувшин с элем и фонарь с чадящей свечой. Анна прокралась вниз по трапу, замерев только, когда половица под ее ногой издала скрип. С минуту она выжидала, не дыша, потом снова двинулась вниз и остановилась, когда англичанин, дремавший у первого весла, поднял голову. Она приложила палец к губам, призывая к молчанию, но это было излишне. Увидев в руке Анны нацеленный на него пистолет, моряк потерял дар речи.
За
Анна потянулась за ключами, висевшими на поясе часового, и тот вышиб пистолет из ее руки, изрыгая брань на родном языке. Пистолет пролетел по палубе и ударился в перегородку.
– Бет, – крикнула Анна, когда голландец прицелился в нее из собственного оружия, хотя ей с трудом удалось набрать в грудь воздуха.
Но Бет уже спрыгнула с последней ступеньки лестницы и оказалась на спине моряка, и пока он изворачивался, стараясь ее сбросить, Анна пнула его тяжелым сапогом в лодыжку. Бет и часовой свалились на пол, не выпуская друг друга, а Анна схватила и крепко сжала в руке подобранный с пола пистолет.
Она бросила ключи под скамью первого гребца, и они стали быстро переходить из рук в руки, размыкая оковы. Моряк, увидевший Анну первым, отсалютовал ей.
– Я, Роберт Хоу, клянусь, никогда больше не буду считать, что женщина на борту приносит несчастье. Господь мне свидетель. Благослови вас Всевышний, леди, кем бы вы ни были.
Не спуская глаз с лежавшего на полу голландца, Анна улыбнулась английскому моряку:
– Я, простая деревенская женщина, не могу видеть английских моряков в цепях, особенно если их взял в плен такой негодяй, как Уэверби.
– Он худший из предателей, леди. Продался за деньги, – сказал Роберт, связав часового и засунув ему в рот кляп. Тот перестал сопротивляться, когда Анна огрела его прикладом пистолета по голове.
– Вы, леди, вдвоем явились нас спасать? – спросил Роберт, изумленно качая головой.
Анна сунула ему в руку свой пистолет.
– Идите в кубрик и помогите Джону Гилберту.
– Джентльмену Джонни, разбойнику? – Роберт раскрыл рот от удивления.
– На самом деле он ваш спаситель. Мы собираемся доставить лорда Уэверби в Англию на милость короля. Вы с нами?
Моряки подняли руки в знак одобрения, громко выражая свое согласие.
– Потише, ребята, мы еще не захватили корабль.
Караулить голландца остался один матрос, остальные стали осторожно подниматься на палубу. Двое из освобожденных от цепей моряков были вооружены пистолетами.
Когда Анна появилась на палубе, Кейт испытала облегчение, что было заметно по выражению ее лица.
– Друг мой, Анна, там, где мой Джосая и Джон Гилберт, завязалась драка.
Анна ринулась вперед с поднятой шпагой и увидела, как Джон отступает на бак, а его люди спешат к нему. Послышался звон стали о сталь, когда голландская команда «Эре» высыпала на палубу. В свете фонаря были видны семеро матросов, теснившихся у мачты.
– Я рядом, Джонни, за твоей спиной, – выкрикнула Анна. Ее спутанные каштановые кудри каскадом упали ей на плечи, потому что в пылу сражения с часовым она потеряла свою вязаную шапочку. Никогда еще Анна не испытывала такого возбуждения. Внутри у нее все дрожало, но рука была точной и уверенной. Много лет Анна провела, изучая манеры и поведение женщин при дворе, изучая изысканное искусство вышивки и менее изысканное домоводства, но сейчас все это было бесполезно. Единственно важному ее научил Джон Гилберт.