Разбойник, узник, принцесса
Шрифт:
«Тогда ты подойдёшь и мне. Иди и выясни, куда задевались тележки с моими пиломатериалами. Если кто-то решит доставить тебе неприятности, просто скажи им, что тебя послал Венн».
Сартес моментально отдал честь: «Сию минуту, сэр».
Он убежал выполнять поручение, но, когда он отправился в путь, то не стал сосредотачиваться только на одной миссии. Он пошёл более длинной дорогой, окольным путём. Так он мог осмотреть окраины лагеря, подметить его геостратегические точки, что позволило бы ему найти его слабые места.
Поскольку, живым или мёртвым,
ГЛАВА ПЯТАЯ
Люциус пробирался сквозь толпу знати в тронном зале замка, кипя от злости. Он злился на то, что ему приходилось всех расталкивать, хотя на самом деле все должны были расступиться и поклониться ему, уступая дорогу. Он был возмущён тем фактом, что Танос забрал себе всю славу, сокрушив повстанцев на Хейлоне. Однако, прежде всего, он гневался на то, что случилось на Стадионе. Эта заноза Церера снова разрушила его планы.
Люциус видел, что впереди стоят король с королевой, которые увлечены беседой с Космасом, старым дураком из библиотеки. Люциус думал, что их последней встречей с пожилым учёным будет время его детства, когда их всех заставляли учить нелепые факты о мире и его работе. Но нет, очевидно, после предоставленного Космасом письма, рассказывающего об измене Цереры, король стал прислушиваться к нему.
Люциус продолжал двигаться вперёд. Он слышал, как придворные вокруг плели свои мелкие заговоры. Он видел свою дальнюю родственницу, кузину Стефанию, стоящую неподалёку, она смеялась над какой-то шуткой другой красиво одетой благородной особы. Она оглянулась и, выдержав достаточно долгий взгляд Люциуса, улыбнулась ему. Люциус уже давно определил, что эта девушка на самом деле совершенно пуста. Но красива. Возможно, в будущем, подумал он, у него появится возможность проводить больше времени с дамой дворянских кровей. По крайней мере, он был не менее статным юношей, чем Танос.
Однако сейчас Люциус был слишком зол на то, что случилось, и даже эти мысли не могли его развлечь. Он подошёл к подножию тронов, прямо к краю возвышающегося там помоста.
«Она всё ещё жива!» - выпалил он, приближаясь к трону. Ему было всё равно, что он произнёс эти слова достаточно громко, чтобы они могли разнестись по всей комнате. Пусть они слышат, решил он. Конечно, не имело значения, что Космас до сих пор шептался с королём и королевой. Что интересного, подумал Люциус, может рассказать человек, проводящий всё своё время за свитками?
«Вы меня слышали?» - спросил Люциус. «Девушка…»
«Да, всё ещё жива», - парировал король, останавливая его речь поднятием руки вверх. «Мы обсуждаем более важные темы. Танос пропал, отправившись на битву за Хейлон».
Этот жест лишь ещё больше разозлил Люциуса. Он решил, что с ним обращаются будто с прислугой. Но, всё же, он ждал. Сейчас было бы неприемлемо навлечь на себя гнев короля. Кроме того, ему потребовалась пара минут, чтобы переварить услышанное.
Танос пропал? Люциус пытался понять, как это на него повлияет. Изменит ли это его положение
«Спасибо, Космас», - сказала наконец королева.
Люциус наблюдал, как учёный вновь присоединился к толпе глазеющих дворян. И только тогда король и королева обратили на него своё внимание. Люциус попытался выпрямиться. Он не хотел, чтобы кто-то заметил обиду, разгоревшуюся в нём из-за небольшого оскорбления. Люциус убедил себя, что, если бы кто-то другой повёл себя с ним подобным образом, он прикончил бы его в это же мгновение.
«Мы знаем, что Церера пережила последнюю Бойню», - сказал король Клавдий. Люциусу показалось, что тот ни капли этим не раздражён, не говоря уже о близости к тому закипающему гневу, который разгорался в сердце Люциуса при одной лишь мысли об этой простолюдинке.
Но потом Люциус подумал, что ведь не короля победила эта противная девчонка. И даже не один раз, а два, если учитывать тот случай, когда он пошёл в её комнату, чтобы преподать ей урок. Люциус чувствовал, что у него есть все основания, у него есть полное право считать её выживание личным оскорблением.
«Тогда вы знаете, что так больше не может продолжаться», - сказал Люциус. Он не был в состоянии разговаривать более вежливым тоном, как ему сейчас следовало бы. «Вы должны с ней расправиться».
«Должны?» - переспросила королева Афина. «Осторожнее, Люциус. Мы всё ещё твои правители».
«С глубочайшим уважением, ваши величества», - сказала Стефания, и Люциус сфокусировался на том, как она заскользила по полу в своём шёлковом платье. «Люциус прав. Мы не можем продолжать сохранять жизнь Церере».
Люциус заметил, как глаза короля слегка сузились.
«И как же вы предлагаете нам поступить?» - поинтересовался король Клавдий. «Вытащить её на песчаный берег и обезглавить? Это ты предложила сделать её воином, Стефания. Ты не можешь жаловаться на то, что она не умерла достаточно быстро, чтобы тебя удовлетворить».
Люциус отчасти понимал такое объяснение. Для её умерщвления не было никакого повода, а для народа, кажется, это очень важно. Но ещё более удивительным для него было то, что люди действительно полюбили её. Однако почему? Потому что она немного умела драться? Насколько мог судить Люциус, этим навыком овладел бы любой дурак. Многие дураки так и делали. Если бы у народа были в голове хоть какие-то здравые мысли, он отдавал бы свою любовь тем, кто действительно её заслужил – своим законным правителям.
«Я понимаю, что нельзя просто взять и казнить её, Ваше величество», - сказала Стефания, невинно улыбнувшись, что, как заметил Люциус, всегда удавалось ей с невероятной лёгкостью.
«Я рад, что ты это понимаешь», - сказал король с явным раздражением. «Но ты также должна понимать и что случилось бы, будь ей теперь причинён вред, верно? Теперь, после того, как она сразилась в открытой битве? Теперь, после того как она победила?»
Люциус, конечно, это понимал. Он не был ребёнком, для которого политика была лишь непонятным словом.