Разбрасываю мысли
Шрифт:
Теперь мы понимаем, что априорная форма восприятия зависит от наблюдателя и может быть различно задана. В своих построениях я показал, что сознание можно интерпретировать, опираясь на геометрические представления. Это существенно, ибо теоретическая физика реализуется через нетривиальную геометризацию физических представлений.
Желая перебросить мост между сознанием (смыслами) и материей, мы должны углублять геометризацию семантических построений. Можно показать, что бейесовская логика в какой-то степени эквивалентна возможной метрической логике. Это значит, что можно отказаться от постулата о постоянстве метрики и рассматривать изменение функции p () как результат локальных варьирований масштабностью семантически насыщенного пространства. Таким образом может раскрыться
203
Здесь мы близко подошли к идеям, которые еще в начале нашего века начал развивать известный немецкий математик Г. Вейль. Теперь эти идеи обернулись созданием общей теории калибровочных полей в подходах Т. Редже [1985] и Р. Утиямы [1986]. Увлекательное, но отнюдь не популярное изложение развития физической полевой геометрии можно найти в книге В.П. Визгина [1985].
«ОНС». В Вашей книге В поисках иных смыслов читатели обращают внимание прежде всего на главу, посвященную самоорганизации. Расскажите, пожалуйста, об этой проблеме.
В.Н. Это серьезная и в то же время очень трудная тема. Если мы посмотрим на историю развития человечества, то увидим, что в миропонимании раннего человека преобладало представление о причинно-следственной связи. Мир был жестко логизирован. Все было кем-то создано, все кем-то управляемо, вплоть до мелочей. В Новом Завете говорится:
Мф 10,30. У вас же и волосы на голове все сочтены.
Теперь ситуация существенно меняется. У нас больше не хватает воображения для того, чтобы, опираясь на принцип причинной обусловленности, объяснить появление фундаментальных констант в антропном принципе [204] или возникновение единого генофонда. А как объяснить демоническое начало, с такой силой раскрывшееся в ХХ веке?! «Архетип» детерминизма больше не работает. Уже Ницше [1994] понял, что:
204
Согласно Уилеру [Barrow, Tipler, 1986]:
Не только человек адаптирован ко Вселенной. Сама Вселенная адаптирована к человеку (VII).
Мир представляется нам логичным потому что мы сами его сначала логизировали (с. 241).
Мы начинаем размышлять о самоорганизации. Самоорганизация – это спонтанность. Спонтанность – это беспричинность. Это обращение к вероятностной логике. Логике свободного мышления, не связанной Аристотелевым силлогизмом.
Раньше я пытался показать, как спонтанность порождает тексты в области мышления и в биологической эволюции. То же самое хочется увидеть и в неживой природе – граница между живым и неживым, как мы сейчас знаем, нечеткая.
Вот, скажем, перед нами ландшафт скалистой морской бухты. Процессы в ней идут очень медленно, незаметно для нашего глаза. Но попробуйте мысленно изменить масштаб времени и посмотреть на нее с позиции «долгожителя», например, секвойи. И мы увидим в бухте перемены, подобные тому, что наблюдаем в реальной жизни, особенно если будем рассматривать бухту как целостную экологическую систему. Естественно возникает вопрос: идут ли все изменения в этой системе в соответствии с причинно-следственными связями или мы здесь имеем дело скорее со спонтанностью происходящего? Кто сможет ответить на этот вопрос, не опираясь на заранее заданную убежденность? Напомним высказывание Гегеля о том, что «Земля есть живая целостность или особый организм…» Вспомним о мифологических представлениях, где Земля – живое тело, находящееся в дремотном состоянии.
Спонтанность невольно связывается с представлением
Из антропного принципа следует, что состояние нашей Вселенной задается набором неких чисел. В уравнении Шрёдинге-ра мы имеем дело с плотностью вероятности, выражаемой через число. Но природа числа не физична, а семантична. Во Вселенной можно говорить о числе, только когда появляется Наблюдатель. И разве Наблюдателем может быть только человек? Может быть, сама Вселенная устроена так, что обладает способностью быть Наблюдателем? А если так, значит, Вселенная является носителем квазисознания.
Это серьезный предмет для размышления. Это – переворот в нашем миропонимании.
«ОНС». Из сказанного Вами следует, что, накапливая знание, мы увеличиваем не-знание, хорошо и серьезно аргументированное?
В.Н. Да, развивая наше Знание, мы все ближе подбираемся к Запредельному, к Тайне. Перед нами раскрывается гигантский образ ученого Не-знания, который следует не разрушать, измельчая, но углублять, расширяя. Таинственен и сам человек. И Мир есть Тайна, и Бог есть Тайна.
Мы можем говорить о Не-знании, потому что знать истину нам, людям, не дано. Все осмысленное нами – условно. Не более. Наш прогресс заключается в том, чтобы непрестанно расширять и углублять те условия, при которых мы формулируем свои высказывания. Но при этом все наши построения превращаются в Не-знание. Когда-то наши предки были уверены в том, что знают, как был создан мир, знали единую – Евклидову – геометрию, единую – Аристотелеву – логику…
А что знаем мы теперь с такой же уверенностью? Наше «уверенное» Знание стало обращаться в Не-знание.
Наше Знание расширяется через аргументированное Незнание.
«ОНС». Насколько близки Ваши представления философской классике?
В.Н. Мой подход можно рассматривать как дальнейшее развитие философии Платона (а в какой-то степени даже и Анаксагора), а также, конечно, Плотина, понявшего чисто интуитивно роль числа в Мироздании. У Платона мы находим высказывание об изначальном существовании идей. Его учение о Едином (в диалоге Парменид) выглядит сейчас как попытка раскрытия представления о континууме доступными тогда средствами. Единое оказывается у Платона связанным со многим через число. Многое у него не является частью Единого, а содержит в себе все целое. У меня как раз и показывается, что изначально существующий континуум смыслов проявляется через число без разбиения его на части.
У Николая Кузанского мы находим работу Об ученом незнании, написанную в 1440 году. У Декарта – высказывание (правда, беглое) о несчетности смыслов: «Истины… перечислить нельзя…». У Спинозы представление о первичном начале – субстанции, состоящей из бесконечно многих атрибутов, – сходно с моим представлением о семантическом вакууме. Мне близка попытка Спинозы аксиоматизировать философскую мысль. У Канта находим высказывание о том, что «всякое человеческое познание начинается с созерцаний, переходит от них к понятиям и заканчивается идеями…». У Гегеля, соответственно, говорится о воспроизводящей силе воображения, заставляющей «образы подниматься на поверхность сознания…». У Ницше читаем: «Сначала образы; объяснить как возникают образы в уме, затем слова, отнесенные к образам…». О природе личности Ницше говорит: «…мои гипотезы: Субъект как множественность…». У Витгенштейна: «То, что образ изображает, есть его смысл». У Мерло-Понти находим такие слова: «В силу того, что мы находимся в мире, мы приговорены к смыслам…». У Сартра: «…трансцендентальное сознание есть безличностная спонтанность…», «человек осужден быть свободным», «человек… осужден в каждый момент изобретать человека…». У Хайдеггера: «Язык есть дом Бытия». У Гадамера: