Разделенный Мир
Шрифт:
– Через пятнадцать минут после вашего отъезда прискакал личный гонец герцога. У него сообщение для тебя госпожа, и он ожидает в шатре.
– Ты чем-нибудь угостил гостя? – тихо спросила Маша.
– Вино и фрукты, – так же тихо доложил Сяма.
– Хорошо!… – бросила Маша и, откинув полу шатра, вошла внутрь.
На маленьком походном стульчике рядом с таким же маленьким столиком, на котором стоял поднос с кувшином вина и тарелкой фруктов, сидел молодой человек в простом камзоле, единственным украшением которого была яркая алая лента, повязанная через плечо.
– В ставке герцога ты тоже плюешь на ковры? – жестко поинтересовалась Машенька. Она на дух не переносила нерях и грязнуль.
Парень густо покраснел, но, стараясь соответствовать своему званию, не стал оправдываться, а сразу перешел к сути своего поручения.
– Мой господин, великий герцог Вудлок, приглашает баронессу Д'Арк к себе на вечерний прием. Прием начнется через час после заката солнца. Одежда по выбору приглашенного. Оружие не брать, – четко проговорил он, опустив глаза и соорудив каменную физиономию.
– Передай великому герцогу мою благодарность за столь лестное приглашение. Я, к сожалению, не знаю порядков и обычаев при дворе герцога. Может быть, ты несколько просветишь меня на этот счет?
– Что тебя интересует? – Гонец оставался холоден.
– Ну, например, можно ли чавкать за столом, вытирать жирные руки о скатерть, сморкаться на пол и блевать по углам?…
Гонец снова покраснел и неожиданно сбивчиво произнес:
– Я прошу прощения у госпожи баронессы за свое поведение в ее шатре…
– А что это ты в моем присутствии говоришь обо мне в третьем лице? Будь проще…
Парень наконец-то поднял голову и взглянул Марии в лицо.
– Ну, просвети меня, сделай милость… – Машеньке почему-то было приятно его замешательство. Он явно не мог понять, как правильно себя вести со столь юной баронессой, опозорившей к тому же барона Кости да Кости при большом стечении народа.
– Ну, вообще-то, – несколько запинаясь, начал гонец, – у герцога бывает всякое. И сморкаются, и блюют… Но… редко. Да и сам герцог показывается на своих приемах не часто. О скатерть руки не вытирают, потому что скатертей не бывает, и за столами не сидят…
– Вот как? – удивилась Маша. – Значит, надо плотно поужинать, раз кормить не будут.
– Нет, угощение ставится, но за столами не сидят. На приемах ходят, разговаривают, знакомятся… – Гонец помолчал и добавил: – Гадости разные строят…
– Интригуют, ты хотел сказать, и прямо во время фуршета… – поправила его Машенька.
– Ну да, – ухмыльнулся наконец парень, почувствовав нужный тон. – Интригуют, как, кого и под каким соусом пожрать…
– И много народу бывает на приемах? – Машино любопытство было неисчерпаемым.
– От двадцати до сорока человек, но сегодня будет не больше двадцати…
– Почему ты так считаешь? – подняла бровь Маша.
Гонец внимательно и серьезно на нее посмотрел и сухо ответил:
– Мне кажется, герцог сегодня захочет пораньше
Маша не стала его больше расспрашивать, уловив изменение в его настроении. Гонец больше не смущался, он снова стал… чиновником для особых поручений. Поэтому Мария официально ему кивнула и коротко бросила, отпуская посланца герцога:
– Большое спасибо за информацию…
Гонец тут же вышел из шатра, и сразу же раздался удаляющийся перестук копыт. Мария присела на краешек постели и задумалась.
«Ну что же, этого приглашения после вчерашних событий следовало ожидать. Так что ничего особенного не произошло… А вот то, что оружие брать нельзя, – плохо… Неизвестно, как там все повернется, и быть беззащитной уж очень не хочется…» Маша улыбнулась своим мыслям и сама себя перебила: «Ну, не такая уж ты и безоружная нечего прибедняться. Ты и без железа кое-что можешь…»
Она встала и вышла на воздух. Сяма тут же оказался рядом.
– Ну, как новички? – бодро поинтересовалась Мария, не обращая внимания на огонек любопытства, ярко пылавший в глазах ее лейтенанта.
Тот сумел удержаться от вопросов и принялся докладывать о результатах своих занятий с новичками.
– Из двадцати трех человек шестнадцать солдат. Двенадцать очень неплохо владеют мечами, один даже побил Стопа. Шестеро прилично бьют из лука. Я, как ты приказала, отобрал пятерых для твоей проверки. Остальные вообще не умеют обращаться с оружием, так – прислуга. Повар, правда, очень неплох, такой обед приготовил!… Только очень пуглив, прям трясется весь…
– Почему? – рассеянно поинтересовалась Маша, трусливость баронского повара ее как-то не задела.
– Да, ребята говорят, его предшественника барон сварил… Что-то тот напутал с подливой… Я не очень понял, то ли вместо вина уксуса добавил, то ли вместо уксуса сметаны влил…
Маша недоуменно посмотрела на Сяму, не совсем понимая, о чем тот говорит, – она, задумавшись, упустила нить его разговора. И Сяма замолчал, испугавшись, что сказал что-то не то. Повисла пауза, которую нарушила Ее колдовская сила.
– Давай-ка своих лучников, посмотрим, на что они способны.
Лейтенант побежал за лучниками, а Мария не торопясь пошла осматривать устроенное ее гвардейцами стрельбище.
На берегу реки, метрах в двадцати от последнего лагерного шалаша на двух вбитых в землю кольях была натянута бечевка, отмечавшая огневой рубеж. А метрах в тридцати от этой бечевки находился большой деревянный щит, укрепленный на полозьях так, что его можно было, хотя и с трудом, таскать по пляжному песку. На щит была набита старая и основательно истыканная воловья шкура, служившая, судя по грубой разметке, мишенью. Мария улыбнулась каким-то своим мыслям и быстрым шагом вернулась в палатку. Там она достала из чехла свой длинный составной лук и, быстро натянув тетиву, привела его в боевое состояние. Из того же чехла она вытянула три стрелы и, подумав мгновение, прибавила к ним еще пару. Вооружившись таким образом, она вернулась на стрельбище, где ее уже ожидали пятеро лучников, приведенных Сямой.