Разделяющий нож: Приманка. Наследие
Шрифт:
– Мы начнем с моего браслета, – сказал Даг. – Главное, как только мне удастся включить в плетение свой Дар, не останавливайся, иначе связь порвется и придется начинать все заново. Мы, конечно, вполне можем так и сделать, но бывает очень обидно довести дело почти до конца, а потом сорваться из-за небрежности.
Фаун выразительно закивала и поспешно закончила приготовления, привязав четыре нити к гвоздю, вбитому в скамейку. Она разложила клубочки, чтобы они были под рукой и нити не путались, сглотнула и сказала:
– Готово. Скажи мне, когда начинать.
Даг выпрямился,
– Получилось. Закрепи нити и начинай...
Ловкие пальцы Фаун начали тянуть, поворачивать, сплетать нити. Тонкий поток Дара, соединившийся с плетением, ясно ощущался Дагом, и он заново вспомнил, каким странным было это ощущение в первый раз, в тихом шатре в лесистой Лутлии. И сейчас ощущение было странным, хотя не неприятным. В комнате стояла полная тишина, и Даг подумал, что, наверное, смог бы заметить, как перемещаются свет и тени за окном; солнце еще только поднималось.
Правая рука Дага дрожала, плечи начали болеть к тому времени, когда Фаун сплела примерно два фута тесьмы.
– Достаточно, – прошептал ей в ухо Даг. – Завязывай.
Фаун кивнула, завязала фиксирующий узел и соединила нити вместе.
– Нетти! Готова?
Нетти наклонилась вперед с ножницами в руке и, направляемая Фаун, обрезала нити ниже узла.
Даг ощутил, как отделился от будущего браслета его Дар, и еле сдержал восклицание.
Фаун выпрямилась и вскочила со скамьи, потом повернулась к Дагу и взволнованно протянула ему тесьму.
С помощью Фаун Даг пропустил тесьму сквозь пальцы правой руки, где их не стесняли все более грязные бинты. Ощущение оказалось странным: словно смотришь на себя в кривое зеркало, однако присутствие Дара было надежным и добрым.
– Прекрасно! Удалось! Мы сделали это, Искорка, тетушка Нетти!
Фаун, сияя, как солнечный восход, вложила тесьму в руки Нетти. Нетти пощупала ее и тоже улыбнулась.
– Клянусь! Да. Даже я чувствую... Как в прежние времена. Молодец, дитя!
– А когда будем делать второй? – взволнованно спросила Фаун.
– Отдышись, – посоветовал Даг. – Походи, разомни ноги. Второй браслет сделать будет потруднее. – Попытка вполне могла оказаться невыполнимой, мрачно признался он себе, но Фаун говорить об этом он не собирался: в этих тонких материях уверенность в себе значила очень много.
– Ох, да, ведь твои несчастные плечи наверняка очень болят! – воскликнула Фаун, обежала вокруг скамьи и принялась разминать Дагу мышцы своими маленькими сильными руками: против такого удовольствия возразить он не мог, хотя с трудом не рухнул на скамью лицом вперед и не растаял. Даг вспомнил, что еще могли делать эти ручки, потом постарался не вспоминать. Ему понадобится еще все его самообладание. Теперь остается два дня...
– Достаточно, дай отдохнуть пальцам, – героически выдохнул он наконец.
Они своза уселись на скамью, и Фаун закрепила нити для собственного браслета на гвозде.
– Как только ты будешь готов, начнем.
Даг опустил голову и вдохнул запах ее волос, стараясь успокоиться, потом провел своими негнущимися пальцами и крюком вдоль рук Фаун, нащупывая какой-нибудь открытый фрагмент ее Дара, такого живого, который он чувствовал под ее кожей. Погоди-ка, вот что-то появилось...
– Начинай.
Руки Фаун начали свое движение. После всего трех переплетений Даг сказал:
– Подожди, не то... Остановись. Это не твой Дар, это снова мой. Прости.
Фаун выдохнула воздух и выпрямила спину, потянулась и распустила сплетенное.
Даг посидел несколько мгновений, опустив голову и закрыв глаза. Его преследовало тревожное воспоминание о том, как Дар его левой руки проявился два дня назад, когда он воссоздал чашу. Перелом правой руки ослабил преобладание Дара с той стороны; может быть, левая пыталась компенсировать это, как все время с момента увечья делала правая рука. На этот раз Даг изо всех сил сосредоточился на том, чтобы уловить Дар Фаун слева. Он погладил ее руку своим крюком, стиснул призрачные пальцы, которых не было... Что-то ему удалось поймать, хрупкое и тонкое, и на этот раз это не был его собственный Дар.
– Давай!
Пальцы Фаун снова начали свой танец. Они сделали уже дюжину переплетений, когда Даг почувствовал, что невесомая нить порвалась.
– Стоп, – вздохнул он. – Она снова потерялась.
– Проклятие! – в отчаянии воскликнула Фаун.
– Ш-ш. У нас почти получилось.
Фаун распустила плетение, расправила плечи и потерлась головой о грудь Дага; он почти физически ощутил ее мрачную гримасу, хотя мог видеть только ее волосы и кончик носа. А потом он почувствовал, как ее гримаса стала задумчивой.
– Что? – спросил он.
– Ты говорил... Ты говорил, в нить вплетают волосы, потому что они когда-то тоже имели часть Дара, и поэтому его легко поймать и удержать... потому что волосы были частью тела. Верно? Живое тело рождает Дар.
– Верно...
– И еще ты однажды сказал, той ночью, когда я расспрашивала тебя о Даре, что кровь человека какое-то время остается живой после того, как покинула тело. Так?
– К чему ты клонишь... – начал Даг обеспокоенно, но Фаун прервала его: она неожиданно ухватилась за крюк и потянула его к себе. Даг почувствовал давление и рывок, потом еще один. – Подожди, перестань, Искорка, что это ты... – Даг наклонился вперед и с ужасом увидел, что Фаун рассекла подушечки обоих своих указательных пальцев острым кончиком крюка. Она стиснула каждый палец по очереди другой рукой, чтобы выжать кровь, и снова взялась за нити.