Раздражённые
Шрифт:
— Я не имею в виду...
— Нет? Что ты не имеешь в виду? Приходя сюда в таком виде…
— В каком?
— Таком чертовски сексуальном, что я не могу оторвать от тебя глаз.
— Отпусти меня, и я исчезну с твоих глаз.
Мои руки крепче обнимают ее. — Нет. — Я обхватываю ее лицо руками и прижимаюсь губами к ее рту. Наши поцелуи сливаются в один долгий голодный поцелуй, пока мы оба не начинаем тяжело дышать. Она вздрагивает, когда одна из моих рук массирует ее грудь, и всхлипывает, когда мои пальцы скользят вниз
— Положи руки мне на плечи.
Она смотрит на меня ошеломленными глазами. — Зачем?
— Я хочу узнать, насколько ты мокрая.
Я не жду ответа. Я дергаю за эластичный пояс ее брюк и просовываю руку внутрь.
Она задыхается, когда я просовываю руку ей между бедер, прикасаясь везде. — Это мое? — спрашиваю я.
— Боже, да.
Афина
Я не могу мыслить здраво. Я могу даже упасть в обморок.
Это действительно происходит?
Я чуть не умерла, когда вошла в здание клуба и увидела Ромео. Тяжесть его взгляда лежала на моих плечах все время, пока Карина и Кэденс разговаривали, пока необходимость уйти и сделать несколько глубоких вдохов не выгнала меня из комнаты.
Потом он схватил меня и признался, что тоже не может перестать думать обо мне. Поцеловал меня.
И теперь его рука у меня в штанах, обхватывает мою киску волнующим собственническим жестом, от которого мое сердце бешено колотится.
— Это мое? — он снова рычит вопрос мне в горло, и мне кажется, что я выдыхаю ответ, но я не уверена.
— Ответь мне, и я заставлю тебя кончить. — Несмотря на собственническую хватку на моих интимных местах, он осыпает мягкими поцелуями мои щеки, лоб и, наконец, губы. — Тебе бы этого хотелось? — спрашивает Ромео.
Мои губы приоткрываются, когда я смотрю на его злую ухмылку. — Только твое.
— Мне невыносимо думать о тебе с кем-то еще.
— Мне тоже.
— Тут нет никого, кроме тебя, Пирожок.
Ох. То, как грубо он шепчет глупое, но милое прозвище, заставляет мои соски напрячься. Затем до меня доходит остальная часть его предложения. — Нет. Я имею в виду, что мне невыносима мысль о том, чтобы быть с кем-то, кроме тебя. Никогда.
Он изучает меня секунду. Хотя я имею в виду каждое слово. Я знаю, он думает, что я слишком молода, чтобы знать, какого черта мне нужно. Но если я попытаюсь представить себя через пять, десять или двадцать лет, я не увижу ничего, что не включало бы его объятий вокруг меня. Это единственное место, где я когда-либо чувствовала себя в полной безопасности. Даже когда он напряжен и на грани, его хватка более чем нежна. Мне не нужна нежная хватка. Мне нужна сильная, решительная и заботливая.
— Осторожнее, Афина, — предупреждает он. —
Я не уверена, что он считает правильным для меня, но затем его рука прижимается ко мне, кончики его пальцев скользят вверх по моей промежности, и все остальное не имеет значения. Он утыкается лицом мне в шею, целуя и облизывая.
— Ромео. Кто-то... кто-то может нас увидеть.
— И что. — Он скользит пальцами прямо к моему клитору, и я задыхаюсь, дергая бедрами в его руках. — Ты промокла, — шепчет он. — Я думаю, что мысль о том, что кто-то видит, как я делаю с тобой грязные вещи, заводит тебя.
Он лениво обводит круг вокруг моего клитора, прежде чем вернуться обратно. Вверх и вниз, он дразнит меня. Просовывает свои пальцы внутрь меня, а затем убирает их.
Моя кожа пылает. Бояться, что нас могут поймать? Втайне я в восторге от этой идеи. Поддразнивание прекращается, и он скользит одним пальцем внутрь меня так сильно, что я издаю тихий писк. Каждый уверенный удар подталкивает меня ближе к краю.
— Скажи мне, что тебе нужно, Афина. Скажи это.
— Это. Пожалуйста, не останавливайся.
— Сильнее? — он добавляет еще один палец, делает небольшой толчок, который заставляет меня подняться на цыпочки.
— Да, да. Так хорошо. Вот так.
— Ты нужна мне в моей постели, Афина. Мне нужно трахнуть тебя. Нужно, чтобы ты знала, что ты моя.
Эти слова дают мне как раз тот дополнительный толчок, в котором я нуждаюсь. Моя кожа вся горит, и я содрогаюсь от оргазма. Он целует меня в лоб и обнимает, пока я не перестаю дрожать.
— Прекрасная.
Ромео
Если я в ближайшее время не отведу ее наверх, мы закончим тем, что будем совокупляться в коридоре, как животные.
— Я держу тебя, Пирожок. Подожди.
Она отвечает, растворяясь во мне, обвивая руками мою шею. Я поднимаю ее на руки и несу наверх.
К тому времени, когда я несу ее в свою комнату, она снова приходит в себя. Она вцепляется в мою футболку, когда я опускаю ее на землю, и я срываю с нее топ. Она проводит рукой по моему члену, все еще застрявшему у меня в штанах.
— Я хочу позаботиться о тебе.
— Пока нет, Пирожок. Все это по-прежнему касается тебя. — Я делаю шаг назад, чтобы полюбоваться видом ее невинного розового лифчика и этих гребаных штанов с кексами.
— Эти гребаные штаны издевались надо мной с тех пор, как ты пришла сюда, — говорю я, опускаясь на пол перед ней и снимая мягкий эластичный материал с ее ног.
— Тебе они нравятся? — спрашивает она, снова появляется ее тон сексуального котенка.
— Ага. — Я провожу пальцами под крошечными розовыми стрингами, которые она носит. — Они тоже.