Разгадка кода майя: как ученые расшифровали письменность древней цивилизации
Шрифт:
Еще большее влияние на ренессансное мышление оказал родившийся в Египте религиозный философ Плотин, создатель неоплатонизма в III веке н. э. Плотин восхищался египтянами, поскольку они могли выражать на письме свои мысли напрямую, не используя «буквы, слова и предложения». «Таким образом, каждый начертанный знак – наука, мудрость, реальное явление, обозначенное одним очерком» [6]. Опубликованные во Флоренции в год, когда Колумб открыл Новый Свет, идеи Плотина создали ренессансный образ Египта как источника мудрости и египтян как народа, который мог выражать свои мысли в видимой форме без вмешательства языка и изобрел настоящую идеографическую письменность.
И вот на сцене появляется Афанасий Кирхер (1602–1680), предлагающий собственную доктрину иероглифической мудрости [7]. Сегодня этот германский иезуит не был бы удостоен и абзаца в любой энциклопедии, но он был самым выдающимся
Рим, где Кирхер преподавал математику и еврейский, стал его домом на протяжении большей части жизни. Под управлением таких пап, как Сикст V, Вечный город в то время переживал настоящую обелисковую лихорадку. Являясь частью масштабной программы перестройки столицы, обелиски располагались в узловых точках новой сети улиц, а также в центре площади перед собором Святого Петра, обрамленной полукружиями колоннад, – грандиозным созданием Бернини. Все эти обелиски были перевезены из Египта еще римлянами, и большинство, как обелиск Минервы, были покрыты иероглифами.
Кирхер объявил, что может читать их, и приложил огромные усилия к их изучению и публикации. Он тщательно проштудировал греческие источники, поскольку считал, что они напрямую передавали мысли египтян, и полностью воспринял неоплатоновские нелепицы Плотина. Вот его «прочтение» царского картуша на обелиске Минервы, который, как мы теперь знаем, содержит имя и титулы Псамметиха II, саисского фараона XXVI династии:
«Защита Осириса против насилия Тифона должна быть выявлена в соответствии с ритуалами и церемониями жертвоприношениями и обращениями к Гениям-покровителям тройственного мира для того, чтобы обеспечить удовольствие процветанием, очно даваемым Нилом против насилия врага Тифона» [8].
Фантазии Кирхера в области дешифровки вошли в историю как доведенный до схоластического абсурд, аналогичный по бесполезности расчетам даты сотворения мира архиепископа Ашшера [9] . Как однажды написал выдающийся египтолог сэр Алан Гардинер, они «превзошли все границы в своей богатой фантазией глупости» [9]. Тем не менее концепции неалфавитных систем письма, состоящих из идеограмм – знаков, передающих метафизические идеи, но не их звучание на конкретном языке, была суждена долгая жизнь как в Новом Свете, так и в Старом.
9
Ашшер Джеймс (1581–1656) – ирландский англиканский архиепископ, богослов, историк-библеист, один из основоположников библейской хронологии. На основе своих хронологических расчётов предложил точную дату сотворения мира (23 октября 4004 года до н. э.).
Но, как говорится, даже стоящие часы показывают время верно дважды в сутки, так что не все старания нашего энциклопедиста были бесплодны. Кирхер был полиглотом, очарованным языками. Одним из них был коптский – египетский язык, такой же мертвый, как и латынь, но продолжавший использоваться христианской коптской церковью в Египте. Это был язык населения долины Нила до того, как его начал вытеснять греческий, и до арабского вторжения в VII веке н. э. Кирхер был одним из первых серьезных исследователей коптского, который утверждал, что этот язык происходил от древнего языка фараонов. Так что, с одной стороны, он вымостил дорогу к дешифровке иероглифической письменности, впоследствии завершенной Шампольоном, а с другой – своим упертым эзотерическим взглядом на иероглифы затормозил эту дешифровку почти на два столетия.
Было бы неверно обвинять Кирхера в его ошибках: он был человеком своего времени. Другие иезуиты возвращались из Китая и описывали тип письменности, который включал десятки тысяч различных «символов», напрямую передающих идеи (что, как мы знаем задним числом, крайне далеко от истины). Так же выглядели и краткие описания «мексиканских» иероглифических записей, привезенные в Европу миссионерами, такими как иезуит Хосе де Акоста [10] .
Возможно ли, как полагал Кирхер, создать систему письма из символов, которые не имеют непосредственной связи с каким-то конкретным языком и которые непосредственно выражают мысли? Британский лингвист Джеффри Сэмпсон полагает, что да: в своей книге «Письменные системы» [10] он разделяет все возможные
10
Акоста Хосе де (1539–1600) – испанский историк и натуралист, член ордена иезуитов, миссионер. Автор сочинений, посвящённых природе и культуре Америки, прежде всего «Естественной и моральной истории Индий» (1590), в которой предвосхитил ряд теорий, выдвинутых наукой позднее.
Однако следует признать, что семасиография до определенной степени присутствует во всех известных системах письма, даже в алфавитных. Рассмотрим письменный английский и электрическую пишущую машинку, на которой я напечатал первое издание своей книги. Арабские цифры 1, 2, 3 и так далее являются математическими конструктами, которые читаются one, two, three по-английски, uno, due, tre по-итальянски, ce, ome, yei на науатле (астекском) и один, два, три на русском. Цифры, состоящие из точек и палочек, использовавшиеся майя, сапотеками и другими народами Мексики и Центральной Америки до прихода испанцев, также семасиографичны (или идеографичны, если использовать старую, вводящую в заблуждение терминологию). Но насколько они на самом деле далеки от конкретного языка? Сомневаюсь, что любой англоговорящий не думает о слове twelve, когда смотрит на запись 12, а итальянец – о слове dodici, когда делает то же самое.
Лингвист Арчибальд Хилл пишет, что «любая письменность отражает речь, произнесенную вслух или мысленную, и никогда не может передавать идеи, которые не были воплощены в речи» [11]. В противовес этому утверждению в некоторых работах, посвященных письменности, в пример приводится международная система дорожных знаков (см. рис. 1) как «внеязыковая» система, которая ориентирована на водителя безотносительно к его родному языку. Тем не менее, возразим мы, водитель всегда «произносит» что-то в уме, например, «Нет!», когда сталкивается с красным кругом с диагональной чертой у дороги. На моей клавиатуре символы $ и lb точно так же связаны с языком, как и соответствующие слова «доллары» и «фунты». В каждой культуре, в которой предполагаемые «внеязыковые» символы или даже картинки используются для коммуникации, их значение должно быть выучено посредством устной или письменной речи. Следовательно, семасиография, или «письмо» такими знаками, имеет мало общего с происхождением письменности и ее эволюцией – этот важный шаг в развитии человеческой культуры связан с воспроизведением звуков конкретного языка.
Рис. 1. Международная система дорожных знаков.
Впрочем, некоторые весьма курьезные и интересные семасиографические системы в истории все же существовали. Все они представляли собой коды, зависящие от специфического набора визуальных знаков, о которых предварительно договорились кодировщик и декодировщик. Полумифическая сигнальная система при помощи фонаря Пола Ревира («один, если по земле, два, если по морю») [11] , предназначенная для того, чтобы предупредить о приближении англичан, является упрощенным примером такой договоренности. Другие системы могут быть довольно сложны, передавая через пространство и время значительный объем информации, но проблема заключается в том, что без ключа к коду невозможно дешифровать сообщения подобной системы. Даже лучший криптограф не смог бы сделать этого.
11
Речь идет о герое американской Войны за независимость Поле Ревире (1734–1818), который в 1775 году договорился со священником об условном знаке, предупреждающем колонистов о приближении английских войск: один фонарь на шпиле церкви означал, что британцы идут по земле, два – по воде.