Разгильдяй
Шрифт:
Я спросил, в надежде отвлечь внимание жандарма от моей фамилии: — Чего Вас так расстроило, уважаемый?
Жандарм смотрел с расстройством:
— Господин Столыпин как Вы его называете, велел всех у кого найдётся в номере хоть один живой налётчик арестовывать, невзирая на чины, звания и национальную принадлежность. У Вас тоже найден налётчик, но к сожалению мёртвый. Придётся мне обратиться к премьеру, чтобы он исправил формулировку. Слово «живой», на слова «живой или мёртвый».
Я возразил, а я тогда причём? Закон обратной силы не имеет, это даже младенцу известно. Тем более, мне нельзя под арест, завтра
Ротмистр обрадовал. По поручению его величества, дабы прекратить навсегда налёты на гостиницу, господин Столыпин решил поселиться в апартаментах на третьем этаже. А, жандармы будут охранять его и жильцов.
— Это свежая мысль, — сказал я и собрался было уходить.
— Куда же Вы? — удивился ротмистр.
— У меня срочное дело с содержателем гостиницы,— разъяснил я и убежал. Никто из жандармов не последовал за мной, к моему неописуемому удивлению.
Содержатель гостиницы был в совершенно расстроенных чувствах. Количество посетителей стремилось к нулю. Налёты принесли колоссальные убытки. Слова о том, что я готов выкупить гостиницу, были как бальзам на обожжённую кожу. Но, чутьё он не потерял и сходу спросил, мне какой от покупки интерес? Не стал морочить ему голову, а просто сказал, что если он хочет продать, то я готов. Если нет, то удаляюсь. Он спросил, можно подумать? До завтра, ответил я. Завтра здесь будут адвокаты, чтобы оформить покупку и заодно оформим и Вашу гостиницу если, конечно, Вас устраивает.
Вернулся за столик. В ресторане, необычно пустынном для вечернего времени, за одним из столиков сидят премьер и жандармский полковник, с которым я, в своё время, общался. Рядом, на вытяжку стоит ротмистр и чего-то говорит. Ротмитр явно недоволен. Наверно хочет меня засадить, но ему от ворот поворот, иначе, что ещё? По крайней мере, я надеюсь именно на подобное содержание разговора.
Мимо пробежал официант, я остановил его, попросил подойти к столику с премьером и спросить разрешения на встречу. Жандармы отловили беднягу на полпути к премьеру, затем всё таки допустили к телу. Официант побежал дальше, ко мне подошёл молодой жандармский чин и пригласил за столик к Столыпину.
Столыпин усадил меня и сообщил, что никогда ещё в его практике не просили аудиенции через официанта.
— Надеюсь это не доставило премьеру неприятностей? — спросил я.
— Все неприятности доставляете мне Вы, господин Хлестаков, если верить ротмистру.
Столыпин кивнул в сторону всё ещё стоящего навытяжку, с недовольным выражением лица, жандарму.
— Конечно, — немедленно ответил я. — Всё зло от людей. Как хорошо управлять страной, если в ней нет людей. Никаких неприятностей не ожидалось бы.
Столыпин с удивлением:
— Как же управлять, если нет людей?
Я ответствовал:
— Вот именно.
Оба жандарма и премьер уставились на меня. Помолчали некоторое время и Столыпин заявил:
— Да Вы философ, господин Хлестаков. Впрочем, Вы имели другую цель, кроме как упражняться в философии, не так ли?
Выложил зачем пришёл:
— Безусловно. Завтра оформляю покупку японского оборудования
Столыпин посмотрел на жандармов, на одного, затем и на другого. И затем сказал, обращаясь к ним:
— Вот Вам и мотив.
Я прервал:
— Так, что по моему вопросу?
Столыпин, обращаясь ко мне:
— Денежные вопросы решены?
Я:
— В полной мере, но не так как хотели того Вы или я. Удалось справиться с проблемами своими силами.
Столыпин удивился ещё больше. Казалось жандармы удивлены не меньше самого премьера. Раздобыть такую кучу деньжищ! Столыпин ещё раз переспросил:
— Завтра Вы оформляете купчую?
Я уверенно сказал:
— Оформляю.
Столыпин заявил:
— Завтра мы засвидетельствуем сделку.
Я снова поднял вопрос о охране:
— Революционеры до завтра не растащат оружие как Вы думаете? Завтра о сделке напишут газеты и могут возникнуть неприятности.
Столыпин:
— Ох ты, господи! Никто и не подумал о охране. Надо переговорить с его величеством. Без него задействовать армию не получится.
С этими словами Столыпин поднялся из за стола и пошёл к выходу, вместе с окружающими его жандармами.
Я поблагодарил спину Столыпина и отправился восвояси.
Неясно, что делать с банкиром? Мне не понравились хитрые намёки Столыпина на «мотив». Пойду кончать банкира, а там засада. Придётся не спать ночью. Если банкир на свободе, то может пытаться помешать.
22
Удачно получилось, что в гостинице почти не осталось жильцов. Можно не мешая никому упражняться с гитарой, хоть всю ночь. Прошлый раз, когда я в номере развлекался с гитарой в пять часов утра, то заявился хозяин гостиницы и погнал меня в ресторан развлекать публику, дабы не мешал постояльцам спать. А, сегодня никому не мешаю, так как соседей в номерах рядом нет.
Я вспоминаю песни, которые слышал на Земле и с удивлением понимаю, что в прежние времена, если я и вспомнил бы какую песню, то только пару фраз. Сегодня песни вспоминаются легко и я наяриваю на гитаре, совершенно без усилий.
Некоторое время, часа два, два с половиной играл совершенно без помех. Затем кто-то заскрёб в дверь. Прервать терзания гитары и подошёл к двери. Встал с боку от двери так, если будут стрелять через дверь из револьвера, то в меня не попадут.
— Кто там?
Из за двери:
— Разрешите войти?
Обозлённый до крайней степени тем, что побеспокоили и отвлекли от любимого занятия, хотя раньше об этом я и не подозревал, прорычал:
— Проходи мимо и будешь жить долго и счастливо.
За дверью помолчали и как мне показалось, удалились. Только я начал наяривать, опять застучали в дверь. Подошел к двери и занял прежнюю позицию.
— Ну?
За дверью говорят:
— Виктор Александрович?
Достали, их мать за ногу и через колено в унитаз: