Разгневанная земля
Шрифт:
Дружный смех встретил откровенное признание парня и разрядил напряжённую атмосферу.
— Да ты и впрямь мокрая курица! Сам, вишь, не догадался, жене понадобилось тебя из дому выгнать! Хороший из тебя получится воин! — послышались голоса.
— Это как сказать, — отозвался Танчич. — Посмотрим ещё, кто и как себя покажет в деле!
Стоявший близко от Танчича широкоплечий, коренастый мужчина лет пятидесяти поднял седую голову и сказал:
— Пиши и меня. Иштван Петрович.
— Отец Петёфи? — удивился Танчич.
— Да, так назвал себя мой сын Шандор.
— А
— В чине капитана двадцать восьмого гонведского батальона сражается с бандами Елашича, — гордо ответил Петровичу приосанившись.
— Не только вы гордитесь своим сыном — весь народ гордится им! — в тон Петровичу откликнулся Танчич.
Один за другим подходили к столу добровольцы и записывались в отряды.
Шагнул вперёд и Андраш.
Танчич кинул на него пытливый взгляд. Лучи заходящего солнца падали на светлые волосы мальчика, выделяя на худом лице мелкие рыжеватые веснушки.
— Ты ещё слишком мал, дружок.
— Не сомневайтесь! Не подведу! — И Андраш бессознательно поднялся на цыпочки.
— Как увидит неприятеля, так сразу и вырастет! — поддержал мальчика Петрович.
Танчич улыбнулся.
— Верю, что не подведёшь! Только вражеская пуля ведь не разбирает. Она одинаково безжалостна что к старому, что к молодому.
— Ну и что ж! Не боюсь я! — воскликнул Андраш. — У меня стражники отца убили, когда крестьяне свои луга вернуть хотели!
Глаза Танчича потеплели.
— А мать твоя что скажет? Знает она?
— Как же! Мать меня благословила, — с гордостью произнёс Андраш. — Да она и сама к вам придёт, дайте только с кукурузой управиться.
Танчич встал, крепко обнял мальчика.
— Глядите на этого паренька. Пока в Венгрии будут такие дети, никакой враг нам не страшен! Как звать тебя?
— Андраш Холлош.
— Найдём для тебя дело, Андраш!
Когда мальчик отошёл в сторонку, уступая место другим, Танчич окликнул его, подозвал поближе, наклонился к нему и с притворной суровостью тихо спросил:
— А медовые пряники любишь?
Опешивший было Андраш вдруг уловил в шутке Танчича отцовскую ласку. Опустив голову, ответил:
— Люблю!
— И я тоже!
Танчич направил Андраша к партизанам, собравшимся в деревне Паренде. Около колокольни, высившейся над ветхими избушками, Андраш увидел несколько мужчин и женщин, занятых починкой старого оружия.
— И ты к Аронфи? — спросила женщина средних лет с усталым лицом, изборождённым морщинами.
— К нему, — без робости ответил мальчик, угадав, что это имя начальника отряда.
— Поднимайся на самую вышку, он там.
Андраш посмотрел на овчарку, которая вслед за ним покинула стадо и теперь не отставала от своего хозяина ни на шаг. Как будто не полагается пускать собак на колокольню. Однако надо её показать начальнику — ведь с ней вместе собирается пастух идти на войну.
— Пса-то
Пришлось послушаться её совета.
Молодой партизан легко взбежал по крутым деревянным ступенькам.
Аронфи сооружал масляный светильник. Он укрепил на балясинах колокольни конец тонкой жерди; другой конец, с подвешенной к нему глиняной миской, выступал вперёд.
Партизан налил в миску масло и только тогда повернулся к Андрашу.
— Ты с вербовочного?
— Да.
— А родом откуда? — так же отрывисто спросил начальник отряда.
— Родился-то я в «Журавлиных полях», а теперь, как убили отца, мы с матерью стали батрачить в Селише!
— Есть хочешь?
— Нет, я поужинал.
— Иди в любую избу, ложись спать.
— Я не один… Со мной собака!
— Смышлёная?
— Страсть какая понятливая! Умнее иного человека!
— Такая и для дела пригодится!
Андраш хотел спросить, для какой надобности соорудил Аронфи светильник, но постеснялся… Вскоре ему довелось узнать на деле, что такое «телеграф Кошута».
Глава вторая
«Телеграф Кошута»
Андраш шёл по широкому почтовому тракту, соединяющему Веспрем с Пештом; он то и дело прикладывал ладонь козырьком ко лбу и, щурясь от яркого в этот полуденный час солнца, всматривался в даль. На нём не было сегодня пастушеского плаща, и от живописного наряда югаша остались только широкополая шляпа да насаженный на палку топорик за поясом; им овечьи пастухи отгоняют от своего стада волков и других хищников. Плетёная корзина за спиной, наполненная деревянными ложками и дудками, превратила вчерашнего югаша в ремесленника. Он спешил на базар в Веспрем. Встречных было мало, если не считать хорватских конных патрулей. Они не останавливали мальчика. Юный продавец деревянных ложек и дудок не вызывал в них ни малейшего подозрения.
Вдруг Андраш насторожился, заметив на горизонте густое облако пыли. Скоро стал слышен цокот подков, а глаз различил всадников. Ещё минута, и Андраш увидел… У него замерло сердце. Вот наконец начинаете дело, ради которого он шёл сюда всю ночь, то пробираясь тайком по тропинкам, то шагая открыто по просёлочным дорогам. Страха он не испытывал. Дух захватило не от испуга, а от радости.
— Помоги мне бог! — прошептал он и, обернувшись, громко позвал: — Ко мне!
Четвероногий спутник Андраша, скрытый всё ещё зелёным кустарником, бросился к своему хозяину. В его серой с чёрными пятнами шерсти торчало немало репьёв.
Андраш взял Дружка за ошейник, следя взглядом за всадниками, которые всё приближались. Да, да, никакого сомнения: идёт неприятельский отряд, армия! Пора! Нельзя терять ни минуты!
Югаш достал из корзинки деревянную ложку и сунул её в зубы собаке. Она заскулила от удовольствия, завиляла хвостом, предчувствуя весёлую забаву. Но мальчик тут же потребовал ложку обратно. Держа её в руке, он разочарованно смотрел вдаль — это опять всего лишь кавалерийский разъезд. Неприятельской армии ещё не видно.