Разговор о трауре

Мартынова Ольга

Неаполь, похоже, не испытывает иррационального страха перед умершими. «…Да, смерть нам сначала трудна…» – Рильке. Тибетская Книга мертвых и древнеегипетская Книга мертвых – руководства по пребыванию в состоянии смерти. Нуждаются ли наши умершие в нашей поддержке? На их пути через коридоры потусторонности им помогают не всегда бескорыстно. Часто люди – даже такие, которые не практикуют никаких народных культов и вообще никакой религии, – верят, что умершие, о которых они заботятся, могли бы помочь им в их земных делах. Мертвые этого не могут. Они здесь бессильны. Они беззащитны, пассивны, зависимы, находятся в нашей власти.

Элиас Канетти: «Мертвые испытывают страх перед живыми. Живые, однако, не зная этого, страшатся мертвых».

10 ноября

Неаполь,

где я окружена не русским и не немецким языком, подходит к ситуации утраты языка, каковой является для меня смерть Олега.

Во время подиумной дискуссии Валентина ди Роза, которая пригласила меня в Неаполь, спросила, почему я пишу прозу на немецком, а стихи на русском языке. Я сказала, что для меня сочинение русских стихов после смерти Олега потеряло всякий смысл. После этого, как уже было в октябре: я стою на сцене и выступаю в качестве эксцентрика боли.

В театрализованном Неаполе такое бесстыдство – траур – почти оправданно.

10 ноября 2022

«Гробница Вергилия» в Неаполе. Высоко на холме. С видом на море и Везувий. Где-то здесь Петрарка посадил оливковое дерево. Я ничего с собой не принесла. Наоборот: отломила для себя веточку лимона, с тремя маленькими плодами (из-за внезапного ощущения, что сейчас и здесь я имею право на это. Бесстыдство траура). На полпути наверх – могила Джакомо Леопарди. Собственно, ее принадлежность не достоверна, как и в случае с Вергилием. У Леопарди (1798–1837) почти такие же даты жизни, как у Пушкина (1799–1837). Он умер в бедности во время эпидемии, и для него предназначалась одна из массовых могил. Высказывалось предположение, что так он и был похоронен, надгробие же в церкви Сан-Витале Мартире в районе Фуоригротта скрывало под собой какого-то неизвестного. Это означало бы, что буквально любая кость под сводом кладбища Фонтанелле может быть костью Леопарди (не исключено, что я, не зная о том, прошла как раз мимо его черепа). И что в XX веке смертные останки неизвестного человека из этой церкви были перенесены сюда, в Parco Vergiliano.

Достоверным считается, что прах Вергилия доставили из Брундизия в Неаполь морским путем. Однажды Олег читал в Хорватии, на пляже, «Смерть Вергилия» Германа Броха и вдруг увидел на другой стороне Адриатики плывущий корабль с мертвым Вергилием.

Олег Юрьев

Смерть Вергилия; запоздавшие новости

1

От Италии холернойдо Далмации-чумыслышен мерный шлеп галерный —– Это мы или не мы?

2

Всё алмазней, всё лазурней,всё тесней к себе самойпод небесною глазуньей,подпузыренною тьмой,с вёсел звездами стекая,уносящая с уманочь деньская, персть морская —Адриатика сама.

3

По искрoй прошитой слизираспускается мазут —из заморского Бриндизивздох Вергилия везут —– Это мы на веслах плачем,вести ветхие везем,и в мехах облысых прячемчернозем и глинозем.

4

От Апульи суховейнойк Адрианову столбупрорезает плеск хорейныйАдриатику-скобу —Бог не охнет, гром не грохнет,не просыпется Гомер,пусть луна на веслах сохнети меняется размер.

5

– Мы гекзаметру враги ли?–

Это мы, а не они!– Умер, кажется, Вергилий?– Умер, Бог оборони!

Поскольку Олег незадолго до смерти сказал, что хочет быть похороненным в их семейной могиле на еврейском кладбище в Петербурге («я хочу к дедушке»), у нас не оставалось другой возможности, кроме как кремировать его (о чем он знал) и доставить в Петербург по небу. У нас возникло в связи с этим много неприятностей, поскольку это противоречит законам иудаизма. Но такова была его последняя воля, единственная, и я не сомневалась, что сделаю то, чего хотел Олег (сама же я думаю, что если кремация была достаточно хороша для Будды и Вергилия, то и Олег, и я можем позволить, чтобы это сделали с нами). Когда Клаус Райхерт прочитал это стихотворение о Вергилии на памятном вечере во Франкфурте (в тот момент прах Олега ждал своего последнего путешествия), я подумала, что Олег написал о посмертной судьбе Вергилия, чтобы дать указание нам (типичная сбивчивая мысль человека, переживающего шок траура, но она и сейчас кажется мне вполне логичной). Примерно через год после смерти Олега я прочитала, что в земле Гессен введен запрет на выдачу праха родственникам: прах должен прямиком доставляться на место погребения. Это делает акции, подобные моей, невозможными, поскольку бюрократические барьеры, которые и прежде едва ли можно было одолеть, теперь становятся непреодолимыми.

Весна 2022-го. Война в Украине. Я не могу поехать в Россию. Не могу – к его могиле. И если я сейчас умру, мой прах должен будет ждать где-то, пока его смогут доставить к праху Олега. Большие катастрофы влекут за собой много незримых для мира последствий.

12 ноября

Parco Vergiliano, гора поэтов. Здесь мог бы быть похоронен еще один поэт: Евгений Баратынский (1800–1844), который умер в Неаполе. Незадолго до своей внезапной смерти он написал великолепное стихотворение, где говорит о радости оказаться наконец на корабле, который направляется в Италию, и знать, что судьба вытянула для него благой жребий: «Завтра увижу Элизий земной!» Не будь он перевезен в кипарисовом гробу в Петербург, он бы оказался третьим в союзе монте-вергилианских поэтов. Впрочем, его спокойно можно причислить к этому союзу, ведь и присутствие здесь двух других тоже ничем не подтверждено.

16 ноября

Снова в Германии. Во время одного выступления – внезапное желание спросить, как это возможно, что люди не видят мою открытую рану, не видят, что я истекаю кровью.

(Я много раз вычеркивала и опять записывала этот абзац. Бесстыдство траура.)

25 ноября

В исламе считается, что самоубийца будет на протяжении всей вечности снова и снова умирать той смертью, которую он избрал. Кто заколол себя кинжалом, будет повторять это вновь и вновь: станет Сизифом самоубийства.

Джулиан Барнс: «…начни мои яркие воспоминания меркнуть, а вода [в ванне] – окрашиваться красным». «Вода в ванне» – потому что самоубийство было бы ванной, бокалом вина и острым японским ножом. Заманчивое описание, особенно для любителей вина. Проводить Сизифову вечность с хорошим вином и кинематографично краснеющей водой. Но без человека, ради которого… – это была бы рафинированная пытка.

«Откуда мне знать, что я не буду страдать после того, как умру?» – пишет Ролан Барт, не верящий в бессмертную душу. И в самом деле – откуда?

Я отклонила опцию самоубийства по той же причине, по какой воздерживаюсь от алкоголя, успокоительных средств и т. п. Я хочу проживать мой траур.

И да, траур – это хоть какая-то связь с умершим. Может, самая последняя – именно поэтому…

26 ноября

В первые дни (даже часы) после смерти Олега люди, которые были возле меня, спрашивали, есть ли у меня вино; они исходили из того, что мне нужно чего-нибудь выпить. Абсурдное предложение. В состоянии остро переживаемого траура человек находится как бы под воздействием наркотиков, в каком-то другом измерении, где контуры привычного для него мира расплываются и без алкоголя.