Разговор с Вождем
Шрифт:
– Вопросы?
Георгий Константинович, успевший уже слегка «прокачать» озвученную информацию, набычил голову и качнулся вперед:
– Товарищ Сталин, согласно планам стратегического развертывания…
– Ви же сами понимаете, если нэмци планируют атаковат через три дня – их армия полностью готова. А ми – нэт! – жестко оборвал хозяин кабинета. Но затем чуть сбавил тон: – И за три оставшихся дня никак нэ успеем закончить развертывание. – Сталин замолчал, помрачнел, а затем добавил: – Исходите из того, что наши войска нэ сумеют остановит их на линии новой и… – Он запнулся, но затем твердо произнес: – Возможно, и старой граници. И механизированнии части потребуются вам для купирования их прорывов.
По рядам
Так что в том, что немец силен, никого из профессионалов убеждать не надо было. Особенно если вспомнить, что не только Польша или там Дания с Грецией были разгромлены немцами практически молниеносно, но и казавшаяся еще год назад могучей и почти несокрушимой Франция была повержена всего за сорок дней. Но до сего момента политическое руководство страны всегда публично демонстрировало полную убежденность в том, что именно «малой кровью и на чужой территории» [4] . И тут такое заявление…
4
Среди руководства страны не было идиотов, считавших что РККА в случае нападения на нас вермахта может немедленно перейти в наступление. Планы предусматривали, что первый эшелон (войска прикрытия, около 60 дивизий) будет сковывать агрессора на приграничных рубежах, а авиация начнет срывать развертывание и воинские перевозки противника. За это время (30 дней) РККА отмобилизуется и перейдет в наступление. Собственно, именно этот второй этап и отыгрывался на известной штабной игре 1940 года. Однако предусматривались любые варианты неудачного начала войны, вплоть до построения обороны недалеко от Москвы. Ржевско-Вяземский рубеж был отрекогносцирован до войны, как раз после штабной игры.
– Понятно, товарищ Сталин, – энергично кивнул начальник Генерального штаба.
– В таком случаэ жду вас к часу с прэдварительными предложениами…
После того как кабинет покинул последний из присутствующих, Сталин подошел к столу и, откинув крышку коробки с папиросами «Герцеговина Флор», принялся крошить их, освобождая табак от папиросной бумаги и набивая им свою трубку, продолжая при этом напряженно размышлять, не совершил ли он ошибку, поверив этому странному и непонятному звонку… может быть, стоило собрать Политбюро или хотя бы ближний круг – рассказать, обсудить… Он усмехнулся. Бред! Кто бы ему поверил? Скорее посчитали бы, что Сталин того… Или просто не торопиться, поставить задачу разведке… Но что бы она смогла сделать за три дня? К тому же он сам поверил, поверил в то, что все это правда. И убедил его в этом отнюдь не рассказ незнакомого потомка – не приведенные им факты, не озвученные, причем чудовищные, цифры потерь, не его информация о недостатках новых, еще совершенно секретных видах вооружения и боевой техники, и даже не сведения о новом, ужасающем по силе и мощи оружии, которое собираются разрабатывать американцы, а… всего несколько предложений, которые, судя по всему, были произнесены довольно-таки юной дикторшей с радио:
«Добрый день, сегодня 18 июня 2015 года. Вы слушаете радиостанцию «Огни Москвы». Московское время 17 часов. С вами я, бессменная ведущая Оля Апрель. Сервис «Яндекс-пробки» оценивает движение по Москве в шесть
И убедил его не сам текст, а интонация. То, как девочка все это произнесла. Звонко, задорно, привычно и… абсолютно чуждо. Девочке было хорошо, она была на своем месте и делала обычное для нее дело, рассказывая о совершенно привычных вещах. Но здесь, в этом сегодняшнем времени, ни в одной стране, ни в одной точке земного шара не существовало и не могло существовать ни русскоязычной радиостанции «Огни Москвы», ни сервиса «Яндекс-пробки», ни Третьего транспортного кольца, ни Алабяно-Балтийского туннеля на Ленинградском шоссе, да еще и в районе Сокола – это же почти деревня, откуда там взяться напряженному автомобильному движению?..
По ночной тревоге полк не поднимали. Оглашение поступившего приказа произошло достаточно буднично, во время утреннего построения. Приказ зачитал выглядевший растерянным комиссар полка. Командир молча стоял рядом, задумчиво ковыряя траву летного поля носком начищенного до синих искорок сапога.
Было о чем задуматься: всем полкам 10-й смешанной авиадивизии 4-й армии предписывалось в двухдневный срок скрытно сменить дислокацию, оставив на стоянках выработавшие ресурс, неисправные или требующие серьезного ремонта «Чайки» и «Ишачки», а персоналу БАО оборудовать из подручных материалов макеты, имитирующие находящиеся на стоянках самолеты. После чего выдвигаться со всей матчастью, запасами горючего и боеприпасов к новым аэродромам. Отпуска и увольнительные отменялись, семьи комсостава настоятельно рекомендовалось немедленно отправить в тыл. Но самое главное – истребителям приказывалось в случае обнаружения над нашей территорией немецких самолетов любых типов сбивать их без переговоров и предупреждения.
– Это что же… война?! – ошарашенно выдохнул кто-то из стоящих в строю пилотов.
– Полк, слушай мою команду! – вышел вперед командир полка майор Акулин. – Равняйсь! Я не понял, что это за стадо беременных бегемотов? РАВНЯЙСЬ!!! Смирно! Немедленно приступить к работам согласно полученному приказу! Командирам эскадрилий ко мне! Все прочие, с глаз долой! Разойдись!
Летчики и техники расходились, тихонько переговариваясь.
– Значит, все-таки война! – утвердительно сказал комэску командир первого звена лейтенант Баранов. – Как думаешь, Саш?
Комэск, капитан Александр Захаров, остановился и сделал вид, что прикуривает, пропуская вперед личный состав.
– Похоже на то, Ваня! – предварительно оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться – никого из подчиненных рядом нет, согласно кивнул Захаров. Ваньке довериться можно: летчики приятельствовали много лет.
– Ладно, иди уже, а то комполка сейчас закипит! – Баранов кивнул на притоптывающего ногой в нетерпении командира. – Потом договорим!
Комэски встали вокруг майора Акулина. Все были серьезными, не прозвучало ни одной привычной шуточки.
– Значит, так… – Майор закурил, нервно сломав пару спичек. – Готовых новых площадок, способных вместить всё наше хозяйство, нам, сами понимаете, никто не предложил. Надо самим найти подходящие места. Вы, орлята, чаще других в небо поднимались, должны были окрестности изучить. Есть что-нибудь подходящее на примете?
Комэски переглянулись и промолчали, продолжая курить. Не их это был уровень – думать о подходящих для перебазирования полка площадках. Хотя большинство, конечно, во время тренировочных и патрульных вылетов машинально отмечали места, способные если и не вместить весь полк, то хотя бы выручить, случись садиться на вынужденную.