Разговор с Вождем
Шрифт:
На десяток метров правее благополучно приземлился лейтенант Баранов и по примеру командира не стал глушить двигатель истребителя:
– Ну, что я говорил, командир? – Простодушное лицо Ивана просто-таки лучилось радостью. – Шикарное место, а? Поле, конечно, подровнять немного, но к утру БАОшники справятся, не впервой. Зато вода рядом имеется, речку видал? А через деревню дорога идет, я заметил, и мостик есть, так что автомашины досюда легко дойдут. Пошли опушку посмотрим? Время пока есть, комполка аж на целых три часа расщедрился.
– Ну, пошли, – улыбнулся капитан, первым двинувшись
– Ну, кое-что подвырубить, конечно, нужно, – сообщил товарищ, скептически осматривая нависающие над головой кроны. – Ладно, командир, полетели, что ли? Второго такого места у меня, извини, нету, так что придется поискать.
– У меня есть, Ваня, – неожиданно сообщил Захаров. – Километрах в десяти на восток, может, немного поболе. Не такое, как ты сказал, шикарное, правда, но вполне может подойти. Так что полетели…
Еще одну площадку, при осмотре с высоты вроде бы вполне подходящую, обнаружили спустя пятнадцать минут – капитан немного ошибся, и пришлось нарезать круги по окрестностям, отыскивая отмеченные на полетной карте ориентиры. Садиться на этот раз не стали, экономя время, лишь прошли пару раз на бреющем. Место оказалось не столь удачным, чем первое, но разместить там эскадрилью со средствами обеспечения вполне можно. Узкая полоса вытянувшегося вдоль леса, поросшего травой пустого пространства, зажатого с противоположной стороны невысоким холмом, вполне подходила для взлета-посадки.
Низина, правда, если пойдут дожди, почва размякнет, превратившись в липкую грязь, и взлетать окажется невозможно. Но, во-первых, на календаре сейчас июнь, и сильных ливней не ожидается, скорее, наоборот, жарища стоит – мама не горюй. А во-вторых, война точно будет скоротечной и победоносной, как и пелось в популярной песне известного советского поэта-песенника Лебедева-Кумача. И осмелившийся нарушить нашу границу враг (теперь уже вполне определенный, коль им разрешили сбивать всех, у кого на крыльях нанесены черно-белые кресты, а на киле – угловатая свастика) будет разгромлен на своей территории в течение максимум нескольких недель «малой кровью, могучим ударом». Так что не о чем и переживать, для временного аэродрома место вполне подходящее. А уж там их снова куда-нибудь перебазируют, скорее всего, на один из захваченных аэродромов уже по ту сторону границы.
Качнув крыльями, капитан Захаров заложил разворот, беря курс на пока еще родной аэродром. Лейтенант Баранов повторил маневр ведущего, пристраиваясь следом. Начальство любит исключительно хорошие новости, и об обнаружении целых двух подходящих площадок следовало доложить как можно скорее. Спустя полчаса оба «Ишачка» первой эскадрильи благополучно приземлились на летном поле спешно эвакуируемого аэродрома.
– Леонид Михайлович, пришел приказ уничтожить красные пакеты! – сказал своему начальнику штаба генерал-майор Коробков.
– А нет у нас
– Как это – нет? – удивился командарм.
– А вот так! – грустно сказал Сандалов. – Месяц назад отдали документы в штаб округа на утверждение и до сих пор не получили никакого ответа.
– И почему я ничего не знаю об этом? – удивился Коробков.
– Я докладывал, товарищ генерал-майор! – взвился Сандалов. – Но вы, видимо, пропустили это мимо ушей!
– Не кипятись, Леонид Михайлович! Может, и правда пропустил. Сам знаешь, какая у нас запарка, – примирительно сказал командарм. – Ты не помнишь, что в них?
– Ну, как же не помнить, Александр Андреевич… – усмехнулся начштаба Сандалов. – Ведь мы сами составляли эти планы… При объявлении тревоги частям предписывалось оставить в расположении минимальный личный состав. В танки и боевые машины уложить боеприпасы, а с объявлением тревоги заправить машины горючим, водой и маслом. Усилить охрану складов, парков и гаражей. Выдать на руки комсоставу карты. Залить водой телефонные элементы питания…
– Чего?! – удивленно перебил полковника Коробков. – Залить водой элементы питания? А заправлять танки горючим только после объявления тревоги? Ты мне лучше сразу скажи, сколько времени займет занятие позиций?
– Почти тридцать часов! – скривился Сандалов.
– Что?! – оторопел командарм. – Я не ослышался?
– Не ослышались, Александр Андреевич! – вздохнул Сандалов.
– Леонид Михайлович, а ты понимаешь, что с такими сроками нас начальство с дерьмом съест? – задушевным голосом спросил Коробков. – И не поморщится!
– Ну, вы же знаете наше положение, Александр Андреевич. К примеру, части 42-й дивизии рокируются вдоль границы на расстояние от 50 до 75 километров, причём своим ходом. А 100-я дивизия нашей 4-й армии вообще находится под Минском.
– Твою мать! – с чувством сказал Коробков и добавил еще несколько непечатных выражений. – Одновременно с приказом об уничтожении красных пакетов пришло распоряжение подробно доложить о реальном состоянии частей и готовности прикрыть границу. И что я доложу наверх?
– То же, что и раньше! – хмыкнул Сандалов. – Что занятие подготовленных оборонительных позиций будет закончено в течение трех часов после объявления тревоги! А там хоть…
– Трава не расти? – нахмурился командарм. – Ну да… в общем, ты прав, Леонид Михайлович, действительно некоторые части займут позиции минут за тридцать-сорок… Особенно те, которые размещены в Крепости. Не так уж и соврем, да, полковник?
Пилот дальнего фоторазведчика Люфтваффе «Ju-88D-1» Иоахим Беккер, набрав уже привычный потолок в восемь с половиной тысяч метров, что позволяло не бояться маломощных русских истребителей, в который раз за этот месяц пересек границу Советского Союза. Да и стоит ли их вообще опасаться, если они столь недальновидно выполняют приказ своего вождя, запретившего не то что атаковать, а даже просто принуждать к посадке на собственные аэродромы любые нарушающие границу иностранные самолеты? У них это называется «не поддаваться на провокации».