Разговор в письмах
Шрифт:
AT— парадоксы
Вот еще несколько писем нерадующего содержания… У одного во время AT возникли неприятные ощущения там-то и там-то, — другому показалось, что происходит что-то с дыханием, испугался, вызвал «скорую помощь», попал в больницу; у третьего при самовнушении тяжести почему-то свело ногу, и потом это стало повторяться при каждом расслаблении — «пришлось бросить, не знаю что делать, без AT жить не могу, помогите…». Еще одна милая, но невероятно тревожная женщина, сообщив, что ИБС спасло ее от самоубийства, высказывает опасение, не вызывает ли AT расстройств психики и «раздвоения личности». Стала замечать, что после тренировок становится «не такой», — она, собственно, и хочет быть не такой… А какой? Вот этого-то и не уяснила…
У всех
• нет ясной жизненной цели и представления о смысле своей жизни;
• нет достаточно глубокого предварительного самоанализа;
• нет четкого понимания общей сути самовнушения и AT;
• чрезмерная фиксация на частных технических деталях, подход школярский, догматический;
• тревожность и подсознательный страх во время занятий AT, сочетающийся со стремлением во что бы то ни стало «преодолеть себя»;
• характер Рокового Борца и шараханье из кредо Петуха в кредо Овцы;
• изрядный эгоцентризм при недостатке живого интереса к жизни и другим людям;
• поиск панацеи, отказ понимать многосложность жизни…
Когда на AT делается ставка как на «единственное спасение», когда на него возлагаются надежды как на волшебный ключ к полному здоровью и счастью, то эта нелепая односторонность неизбежно за себя мстит. Ведь при такой установке сам AT превращается в сверхценность № 1, а значит, тут же подкарауливает парадокс сверхзначимости, со всеми его последствиями…
Что же делать?..
Не бросать, а подойти по-другому. Не относиться к AT как к панацее, не требовать от него чудес. «Бросать» AT не стоит, но стоит по-иному к нему подойти. Если во время AT однажды возникло неприятное состояние и затем повторяется, то нет смысла продолжать упорствовать в одном направлении; следует еще раз переосмыслить свои цели и поискать другие пути. Если тело «не любит», когда на него обращается внимание, то и не делайте этого, а просто внушайте себе общий покой и нужное состояние духа. Косвенно это подействует и на тело, и подействует хорошо.
Ночной консилиум
Сегодня я болен. Заломало переутомление и ненастье, нарушил с десяток собственных заповедей. Валяюсь в постели, пытаюсь работать…
«Врачу, исцелися сам»…
Это все-таки жестоко. Являясь на прием к зубному врачу, я не требую, чтобы он открыл свой рот. Я не настаиваю на том, чтобы зубы у него были в идеальном состоянии. Это было бы слегка даже странно. Я сажусь в кресло и открываю рот, вот и все.
Я охотней доверюсь доктору, который знает мою болезнь не по книгам, а по себе. И если ему даже не удалось помочь самому себе, это еще не значит, что он не поможет мне. Может быть, наоборот…
«Врачу, исцелися…»
Это было сказано о другом, вот в чем дело, дошло… Имелось в виду исцеление моральное.
Нет на свете совсем чистеньких и здоровеньких. Только перед операцией хирург приводит свои руки в абсолютную чистоту.
«Встань, победи томленье…»
Уже и зная о себе кое-что, и подружившись с ОК и AT, я все же иногда посещаю некоторых своих коллег на правах пациента. Главным образом, для того чтобы показать, как мне хорошо живется без них, но сегодня…
Среди моих пациентов есть и врачи. Среди «заочников» — тоже.
Здравствуйте, В. Л.!
Вашу книгу «Искусство быть собой» прочитал «вдоль и поперек». Занятия AT облегчились. Многое стало понятнее. Но… Поскольку выставил себе двойку с минусом, на правах коллеги, с тысячами извинений, напрашиваюсь в «заочники».
Постараюсь покороче. Сначала представлюсь: Н. Д., 48 лет, врач-хирург высшей категории.
Родился в деревне. Детей было у матери девять.
Я человек мужественной профессии, но с мнительно-тревожным характером, раздражителен и застенчив. С детства страдаю головными болями, страхами. Были детские инфекции, в том числе (…). Затем, в институте, — невроз сердца, гипертоническая болезнь. Но школу и
Овладев AT, стал опять оперировать. Иногда прибегал к химиотерапии (когда нарушался сон). Встал опять на лыжи, на коньки, начал снова плавать, хотя временами бывали кризы. Почти ежегодно лечился на курортах — помогало. Сменил квартиру, купил «Жигули». Жил один, затем с сестрой, затем опять один. Была любовь.
Но вот 197… год. Все хуже становилось матери, уехала «она»… Оперировать приходилось и ночью, и серьезное. В августе 197… оперировал проникающее ранение сердца. Девушку спас, но после этого болезнь моя обострилась, и с тех пор опять «забуксовал». Снова «умирание». Перехватить такие состояния AT не удается. Коллеги стали рекомендовать оставить большую хирургию. В 197… году умерла мать, очень переживал. Опять скатился к химии. В работе перешел на поликлинический прием, а сейчас вообще не работаю. Боюсь всякой новой обстановки, дороги, леса. Сон без химии 3–4 часа. С вечера могу расслабиться и заснуть, но, проснувшись, уже не засыпаю, лежу, паникую. Астения нарастает. Не хожу в кино, раздражает музыка. Пишу — и то волнуюсь… Встает вопрос о группе инвалидности…
Такова моя исповедь. Пожалуй, более чем достаточно. Такие нюансы, как половая неудовлетворенность, думаю, вам ясны.
Вопросы: можно ли обойтись без стационирования в психбольницу, которое мне рекомендовали? Можно ли продолжить работу хирурга? Кем быть? Как быть? Как перехватывать приступы?
Дорогой коллега!
Думаю, вы поймете и простите задержку… Сейчас время, наконец, выкроилось — постараюсь ответить, насколько удастся, обстоятельно. Ваше мужество в борьбе за жизнь и здоровье — и ваших больных, и свое собственное — достойно восхищения, но не нам с вами устраивать овации. И не надо извинений: пути врачебные неисповедимы, и я с той же вероятностью мог бы оказаться у вас на приеме, и вам пришлось бы на путь истинный наставлять меня… И вообще, не кажется ли вам, что взаимоврачебные отношения суть просто нормальные человеческие отношения? И даже единственно нормальные?..
К делу.
Не торопитесь в инвалиды. В психбольницу ложиться не вижу смысла. Если и полегчает вам там, пускай и основательно, это все-таки будет не ваша заслуга. Морального удовлетворения вы не испытаете, и основной проблемы — реорганизации вашей жизни в духе оздоровления, телесного и душевного, — никакая, даже и наилучшая больница, не разрешит. Есть риск обзавестись и новыми диагнозами… Всякое стационирование, тем более в учреждение данного профиля, чревато непроизвольными отрицательными самовнушениями, главное и опаснейшее из которых — принятие психологической роли больного, инвалидизация самооценки.
Вы сами врач и все это понимаете. А я совершенно уверен: вы можете продолжить работу на высшем уровне своей квалификации, мало того — продвинуться дальше, подняться выше.
Диагностически вы, конечно, вполне «мой человек», то есть психически вполне нормальны, с вполне «нормальным» неврозом. Конституционально повышенный уровень тревожности — все оно так, хотя и представляется мне скорее следствием, чем причиной. Следствием чего? — спросите вы.
Ответить придется уже не нашим привычным клиническим языком, а некоторой смесью психологического, физиологического, биологического… Боюсь, что лаконичным быть не удастся.