Разговоры о тенях
Шрифт:
порывов и надрывов, смятений и смущений… слов, сказанных нечаянно и в
отчаянье…
«Ах, зачем я не лужайка, ведь на ней пастушка спит?»
1 в «Золотом Горшке».
23
– в том смысле, Pardon, что, почему лужайка не Вы, а он?
«О, только б огонь этих глаз целовать…
…слов, хер Делаланд, не ускользнувших, я Вам должен сказать от пытливого
взгляда…
упражнения, экзерсисы, licentia poetika, все эти симулякры, все эти Франчески,
Паоло, Тристаны, Изольды, Сирано, Чацкие вместе со своими Молчалинами и
Софами; Ланселоты, Прометеи и, что уж там говорить про Пандору, зачем всё
это?
«Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес»…
Потом писатель Шлегель цитировал из своих Erоtische Sonette… из
эротических сонетов у нас ещё рано.
Цитировал из Катулла:
Quaedam, siplasethoctibi, Priape,
fucosissima me puella ludit
et nec dat mihi nec daturam…
Так одна, коль тебе, Приап, угодно,
разрумяненная со мной шутит:
не даёт и отказывать не хочет, -
из Аретино, «Sonetti lussuriosi», из Овидия: «Наука любви», «Лекарство от
любви» и «Притиранья для лица»…
Слова, слова, слова! Чего только ни наговорят, ни наделают. И наказать их
никто не может… не отшлёпаешь же их, не поставишь в угол, не лишишь
сладкого.
– А дальше, – продолжал, извините, разбушевавшийся хер Шлегель, – дальше
больше, дальше… «Кукольные штучки»! А? господин профессор?
– Но это же… это же… – бедный мой профессор.
– А что – «это же»?, «это же» не про Вас что ли? про другого? Сценарий кто
писал?
Упала в шахте бадья. Бадья упала в шахте. В шахте упала бадья.
Светила Луна – та, без которой не было бы любви, не было бы… да, чего бы
там ещё только не было бы?.. да! ничего не было бы. За громадным окном,
устроеннным прямо в крыше, меж клеток деревянных рам, было видно, стояла
24
она – Луна – неподвижно, замерла. Казалось, она пристально вглядывается во что-
то, пытается отыскать кого-то, спрятанного от неё на Земле в складках и потных
складочках Земли. Казалось, профессор, казалось! Своего изменщика Эндимиона
она уже давно отыскала и отвоевала и, о! как смешно, и родила от него уже…
теперь другим устраивала всякие свидания и условия… Вот Вам, например.
Смотрите: пол и стены разлинеены клетками
гатамелаты и аполлоны, капители, орнаменты; большая ваза с засушенными
полевыми цветами и стеблями высоких трав (она любит засушенные цветы) и
стрелками камыша, уже потрёпанными, потёртыми, попорченными, облетевшими
сверху и, поэтому, похожими на оплавленные белым воском чёрные свечи.
Как грохнуло тут это тутти! На все голоса. Свирели запищали, скрипки
заверещали, затренькали балалайки, и геликон, как сказано, «меднорожий»,
заохал да и кто только не заохал?.. правильно! и тарелка вылязгивала. Шаривари
началось, начались пляски. Всякий старался как мог. Прыжки, пируэты, «Вернись
в Соренто» и эта, та, что у Гофмана: «Ох да Ах!», «Ах да Ох!» Куклы
выплясывали. Куклы, которые были развешены по стенам, которые манекены,
которые лежали и висели в витринах… теперь сорвались с крючков и вешалок и
выплясывали…
Куклы! «Кукольные штучки», – это доктор Жабинский пошутил… тогда…
когда после семинаров в морге ей стали сниться кошмары: покойники
выстраиваются с лозунгами, типа, извините: «Жизнь прожить, не поле перейти»,
«Не так срашен чёрт, как его малюют!» – и патологоанатом (ах, о патологоанатоме
ещё будет "Uberraschung, suprise, удивление, изумление и неожиданность, и
внезапность), и патологоанатом ей снился, во главе, у входа в метро, – Софи
рассказывала, – предводительствовал, – говорила. – Все, – говорила, – в марлевых
повязках.
Да, да, эти марлевые повязки… – бедная Софи.
– «Сон разума, – как всегда иронично, я бы даже сказал зловредно,
прокомментировал друг парадоксов, – рождает чудовищ! – и продолжал из того же
источника: – Когда разум спит, фантазия, в сонных грёзах, порождает
чудовищ…»
– «…но в сочетании с разумом, фантазия становится ма-терь-ю…» – взвился в
защиту тайно влюблённый, влюблённый, влюблённый будущий профессор
Антонио.
Если в вашей семье родилась девочка; куклы, кукольные домики, кукольные
замки, кукольные дворцы, кукольные дверцы, спальни, будуары, салоны Рамбуйе,
мадемуазели Мадлены, де Скюдери же, кукольные Маркизы, Помпадуры, г-жи
Тансэн и Жоффрэн, словом, если в вашей семье родилась девочка…
– Софи, – сказал тогда парадоксов друг, пошутил парадоксов друг доктор
Жабинский, – Софи, Вам бы лучше в куклы играть! А что? займись, дорогая – всё
25
же, не покойники в рубашках с лозунгами и не вспухшие, извините, пухлые
животики, хи-хи-хи, ха-ха-ха! и не патологические яички, как описал нам