Разговоры Пушкина

Моздалевский Борис

Наконец, нами включены в наше собрание и отдельные замечания, слова, реплики и диалогические отрывки.

При распределении материала мы нашли наиболее целесообразным придерживаться хронологического принципа, уклонившись от тематического распыления материала, полагая, что таким образом ярче выявится многообразие Пушкина, который и в действительных беседах любил менять предметы обсуждения, легко переходя с одного на другой.

При осуществлении нашей работы прежде всего надлежало решить вопрос о том, какой материал подлежит собиранию: те ли высказывания Пушкина, которые переданы в первом

лице, т. е. непосредственно от его имени, либо переданные в третьем лице. На первый взгляд подобный отличительный признак сам по себе носит чисто формальный и условный характер. В самом деле, мемуарист, записывая беседу свою с Пушкиным, может выразиться: «Пушкин сказал, что последняя глава «Онегина» закончена», или: «Пушкин сказал: Последняя глава «Онегина» закончена».

В том и другом случае мы имеем дело попросту с различными повествовательными приемами, зависящими от литературной манеры автора.

Производные же явления, вытекающие из этого различия, много глубже. Та или иная манера повествования, несомненно, отражается на степени достоверности рассказа. Не нужно быть искушенным в биографии Пушкина, дабы, читая в воспоминаниях Павлищева либо Смирновой длинные, на нескольких страницах, разговоры Пушкина, заподозрить их подлинность по одному тому уже, что человеческая память бессильна сохранять в тайниках своих многие годы, а иногда и десятилетия подобный разговор. Другой пример: Фелькнер в статье «Из воспоминаний о Пушкине», напечатанной в 1880 г., т. е. через 43 года после смерти поэта, приводит грандиозный рассказ будто бы Пушкина о виденном им сновидении. Можно априорно сказать, что и этот рассказ – плод фантазии автора.

Если бы мы, подобно В.В. Вересаеву (в его книге «Пушкин в жизни»), преследовали биографическую цель либо намеревались составить сборник мыслей Пушкина, вроде толстовского сборника «Мысли мудрых людей на каждый день», мы, конечно, должны бы были сосредоточить свое внимание на свидетельствах, приведенных в третьем лице. Но мы отнюдь не преследуем ни той, ни другой цели. Черпать мысли Пушкина из воспоминаний о нем было бы попыткой с явно негодными средствами при наличии его сочинений. Биография же Пушкина, по нашему глубокому убеждению, должна разрабатываться иными методами и строиться на более фундаментальных основах, тогда как подобные мозаики, где ценнейшие фрагменты переплетаются с ничтожными выдумками, ни в какой мере не оправдывают ни себя, ни их автора.

Отрешившись от подобных целей, мы избрали и противоположный принцип подбора материала. При всех несовершенствах свидетельств, передаваемых от первого лица, должно учесть, что в существе своем ничего бы не изменилось и в том случае, ежели бы Павлищев или Фелькнер вел свой рассказ в третьем лице. Вымысел остался бы вымыслом. Напротив, ознакомившись однажды с характерными особенностями пушкинской речи, нам легче из общей массы материала отсеять вымысел, легче уличить фальсификатора, вкладывающего в уста Пушкина вымышленные слова.

Между тем добросовестный мемуарист чувствует себя несравненно более связанным, когда он ведет рассказ собственно от лица Пушкина. Он оказывается вынужденным возможно точнее передавать приводимый разговор. Конечно,

должно иметь в виду, что, вопреки всем предосторожностям и самому серьезному критическому анализу, в собрании нашем найдутся вымыслы: должно учесть и то, что в высказываниях Пушкина, приводимых мемуаристами, несомненно, есть неточности, более или менее серьезные отступления от подлинного строя пушкинской речи, имеющие своим источником слабость человеческой памяти.

Несомненно еще и то, что дошедшие до нас отрывки не могут дать полного представления о речи Пушкина. Виною тому – его современники, не всегда обладавшие достаточным критерием для оценки своих бесед с Пушкиным.

Но все эти недостатки искупаются одним обстоятельством: в целом эта книга должна дать понятие об особенностях живой речи Пушкина. В меру возможного она воскрешает слово Пушкина, и через столетний туман былого доносится к нам, пусть слабая, пусть часто искаженная, речь поэта, «солнца русской поэзии», того Пушкина, с последним словом которого вся Россия облачилась в глубокий траур.

И если читателю за страницами этой книги послышится живое слово Пушкина, если он, зная Пушкина-поэта, Пушкина-литератора, прочтя эту книгу, ощутит еще Пушкина-собеседника, тогда основная цель нашей работы будет достигнута.

Сергей Гессен

Июнь 1928

Принятые сокращения

Анненков – Сочинения Пушкина. Издание П.В. Анненкова. Том I. Материалы для биографии Александра Сергеевича Пушкина. СПб., 1855.

Барсуков – H.П. Барсуков. Жизнь и труды Погодина.

Бартенев – Рассказы о Пушкине, записанные со слов его друзей П.И. Бартеневым в 1851–1860 годах. Вступительная статья и примечания М.А. Цявловского. М., 1925.

Библ. Зап. – «Библиографические записки».

Кн. П. А. Полное собрание сочинений князя П.А. Вяземского. Вяземский. Изд. гр. С.Д. Шереметева. СПб., 1878–1887. Т. I–XII.

ГМ – «Голос минувшего».

Грот – Труды Я.К. Грота. Том III. Пушкин, его лицейские товарищи и наставники. СПб., 1901.

Данзас – Амосов. Последние дни жизни и кончина А.С. Пушкина. Со слов К.К. Данзаса. СПб., 1863.

Ефремов – Сочинения А.С. Пушкина. Редакция П.А. Ефремова. Издание А.С. Суворина. СПб., 1905.

ИВ – «Исторический вестник».

Майков – Л. Майков. Пушкин. Биографические материалы и историко-литературные очерки. СПб., 1899.

Морозов – Сочинения и письма А.С. Пушкина. Под редакцией П.О. Морозова. СПб.: Т-во «Просвещение».

Новые материалы о дуэли. Новые материалы о дуэли и смерти Пушкина Б.Л. Модзалевского, Ю.Г. Оксмана и М.А. Цявловского. Пг., 1924.

ПС – Пушкин и его современники. Материалы и исследования. Под редакцией Б.Л. Модзалевского.

Пущин – Декабрист И.И. Пущин. Записки о Пушкине и письма из Сибири. Редакция С.Я. Штрайха. М., 1927.