Ражая. Волей богов
Шрифт:
– Живы все? Где предки меня огради драугр и навья? – окрикнул в темени своих Скавел, заслышав ругань Алиры что, потеряв ориентацию в пространстве навернулась с постамента выронив меч что на излете разбил мрамора колоду.
Несколько раз метнувшись по сторонам пытаясь скрыть своё местоположение, вождь медведей потянул с пояса флягу и выплеснул под ноги, следом от души вдарил туда кованными когтями высеча искры подпалив дюже крепкую брагу, на факел покамест времени не было.
– Где Ульд? Где Ингрид дурная? – ни сколь не волнуясь за исчезнувших врагов в дохлом
– Скорее! Чую я какую волшбу совсем черную! – обмолвился дух за два удара сердца до разнёсшегося заклинательным пением голоса Ресидры, гульнувшим по подземелью.
Ох и красив был напев, стыдя звон горных ручьёв, любому великому чертогу пришёлся бы! Только веяло от сей красоты ознобом да хладом могильным сырым.
– Останься с Рудом! – свела решимостью посеченные рубцами брови Алира, уже в свете набирающего напор пляской пламени факела, вместе со Скавелом бегом устремляясь в проход ориентируясь отголоскам слов древнего ритуала.
Они бежали, поднимая саваны пыли, бежали изо всех сил, но что-то в глубине души ражей, тот потаённый голос души предательски велел смериться с утратой!
«Все рассчитали неупокойники чтоб им пусто было, конунг чтоб ему кости проморозило, спецом отвлёк их от своей вёльвы коию привечать надо было в первую очередь! И если бы не Элиот, отвлёкший её противоборством, то уже первым мигом бы ослепила тьмой да умыкнула сподвижников!» Скрипела зубами могучая воительница, наддавая, слыша за спиной глухое дыхание медвежьего вождя. Про себя прося богов уберечь спутников!
Впереди равно растущему приближением переливистому голосу вёльвы, замаячило уже знакомое призрачное зарево голубого огня. Один поворот и они оказались в поистине великом погребальном чертоге поражавшем сродни базилике какого храма спасителя воображение, по всему раскинувшемся уменьем каменотёсов в нутре горы только и способной вместить-таки хоромы, подневольно заставлявшие задирать голову. Стрельчатый свод непомерной высоты терялся во тьме сродни залу какого праздного чертога богов, его стены ровно стесанной скальной плотью пестрили барельефами, а два ряда резаных каменных колон замысловатых орнаментов, вот-так и не обхватишь, уходили во мрак над головами. Пространство меж колон прореженных теми-же жаровнями словно дорогой вело к дальнему концу кургана, к сверкающей приливами самоцветных жил единственной неровной нетронутой зубцом мастера стене, пред коей на возвышении десяти ступеней высился трон последнего конунга вольных земель.
Огромное каменное кресло, застеленное шкурами, его спинка мастерством небывалым резчиков, являла собой двух изогнувших шеи волков, обернувшихся пастями друг на друга, ощетинившихся воем, объявших рунический круг. По форме оскаленных ликов лестных охотников были сотворены и подлокотники да так чтобы локти ложились на вздыбленных загривках.
Ныне трон пустовал Изгеррульв
Ражая, помертвев с лица чуть хромая решительно двинула вперёд за ней размяв плечи и взмахнув пару раз когтями поспешал Скавел. Драугр и навья даже не повели на них челами, но супротив Рисидре Изгеррульв стоял, понурив голову ветхих волос и бороды. Алира готова была покляться, что доведись конунгу чей прежний лик призрачным фантомом возрождало сияние колдовское, взаправду обрестись плотью, то она углядела бы на нём скорбь и горечь, в разрез идущую всем тем сагам жутким и россказням об этом неупокоенном проклятьем властителе.
«Он мог порубить их там всех до единого! Но не стал!» – чётко сейчас едва схлынула горячка сечи осознала Алира. Но до раздумий не было времени, свербел слух от слов, потаённых Черного знамения.
Шагов десять оставалось до древних мертвецов, когда кончик двуручника на два шипа, уперся в незримую оку преграду. Вспыхнули рассветным сиянием иноземные златые письмена по долу чуть очертив сферический купол энергии, объявший проклятых, а ражая, не скупясь на удаль рубанула в барьер чуть не выронив клинок отдачей выдубившей руки.
Раз, второй, третий, скрежетом обрушивался под скрип зубовный меч на преграду. Все бестолку, только пламенела ярость в деве от своего бессилия, а после и вовсе смылась нечеловеческим рёвом ведущим под руку пелену кровавую застившую взор бешенством. Дочерь клана, прозрев на свой ужас как стали медленно увядать лики и тела сподвижников, с головой уйдя в отчаянное исступление обратившись смерчем, извергающим грозные проклятья, закружила вокруг колдовского отпорного барьера, только черный двуручник непрестанно садил по незримой пелене.
– Боги, где вы? – в плотную подошёл Скавел к черте, с мукой зря как уже приметно не иначе самой жизни сокровенная сила, светлым потоком покидая Ульда и Ингрид перетекает на разведенные длани навьи все более и более обращавшейся жизнью равно Изгеррульву.
Слова неведомого заклятья гремели чуть не оглушая, распирая сами скрепы мироздания истончая завесу меж миром живых и мёртвых, а лик черного знамения заострившись тенями и чернотой, будто невиданным удовольствием сиял наслаждением даруемым возрождением.
Чуть в стороне, далеко отлетев, покинул руки Алиры верный, но оскорблённый хозяйкой меч и под вопли нечленораздельные безысходности, она потянула с пояса свой заветный кинжал! Ну будто лед надломившийся пошла преграда трещинами от частых колющий ударов, но сдюжила.
«Они пошли за тобой! Поверили, а теперь стали кормом для мертвяков! Все, кто ступает в твой след: отец, Лирия, Мириам. Все рано или поздно находят жуткий конец! Что ты за вождь Алира? Раз не в силах огородить тех, кто беззаветно подставляет тебе свое плечо, слепо жертвует свою жизнь!» – голос самый страшный из возможных, застил рассудок смывая даже боль от прикосновения к чудному кинжалу невиданного сплава адова метала и черной стали.