Разин А. А. "Человек тусовки"
Шрифт:
глава 1
АЛЕКСЕЙ РАСПУТИН
Началось это на прошлой неделе,- в среду. Я пел на стадионе под проливным летним дождем, мертвой хваткой вцепившись в микрофон, время от времени окидывая взглядом свою тусовку. Звукорежиссер Валерий весь в напряжении, в дождь можно ждать всего, охрана мокнет у кромки поля, вид у нее вполне воинственный, а вот музыканты на сцене, совсем скисли, едва шевелятся, да и сам я изо всех сил выдавливаю из себя улыбку; это был третий концерт, когда я закончил пятую песенку о бессмысленной любви к взбалмошной девчонке (оставалось еще три) и пацанки с центральной трибуны пытались прорваться к сцене через кордоны вымокших милиционеров, на беговую дорожку выкатил желтый, примятый со всех сторон "Запорожец", чтобы сделать круг почета. Урча, охая, едва не заглушая усилители мощностью в пятьсот ватт, он начал совершать круг почета по стадиону.
Он
Я бы мог в это мгновение надуть жилы на шее, взмахнуть руками поверх головы и заорать на него что-то вроде "удав гнутый!", но я пел, я прыгал под восхищенными взорами по гаревой дорожке, а он все больше отдалялся от меня. Раздалось несколько свистков, прокатилась волна смеха. Попробуй докажи, что смеются над ними,, а не надо мной... Я пел и пожирал глазами охрану. Раскормленные, груды мышц... Я с вами сегодня тоже как следует поговорю, вы наняты не только против рэкета и оголтелой толпы, надо хоть немного шевелить мозгами, если даже они полностью отсутствуют... Я пел и чувствовал, как кровь из артерий и вен перелилась в голову, что-то (я это явственно почувствовал) зашипело во мне, как раскаленная сковородка, на которую выкатили воду, и внезапно оборвалось. Я вздрогнул и невпопад открыл несколько раз рот - неужели разрыв сердца, неужели конец всему, я умираю?.. Я закрыл глаза, а в это время начиналась предпоследняя песня, я приблизил к себе микрофон. Ничего не произошло, даже наоборот, кровь также стремительно отхлынула от лица, я чуть приободрился, а когда понял окончательно, что никуда не отправился с этого света, снова запел, и более того - помчался от сцены к трибунам, насколько позволял микрофонный шнур... Все-таки эти идиоты доведут меня когда-нибудь.
Дай бог дотянуть до конца, не рухнуть на этом поле, и я поговорю с ними ...
Я и в самом деле благополучно дотянул последнюю песню, которую, как обычно, исполнил на "бис". Перед ней ведущий выдавал свою "коронку". Сперва он говорил, что время концерта подошло к концу, дожидался, пока по трибунам не пробежит вздох сожаления, и тогда призывал стадион: "Повторяйте вместе со мной: "Распутин! Распутин!" Стадиону это только и надо было. Он принимался реветь что есть мочи, и в эту минуту на сцене появлялся я с вопросом: "Еще?" Они в ответ: "Еще, еще!" Я спрашивал: "Что вам спеть?" Они в ответ - на-1 звание своей любимой песни "Утро", Так повторялось много раз и всякий раз беспроигрышно. В этот вечер тоже: закончив песню, я через коридор охранников и милиции бросился в гримерную. Вот сейчас наступит миг расплаты ... Сейчас!
– Кретины! Все уволены, все до единого.
Первым побледнел Автандил, мой главный администратор, которому обычно доставалось больше всех.
– В чем дело, Распутин? Концерт удался. Лучший концерт в этом городе.
– Идиот! Это по твоей просьбе на поле выехал "Запорожец"?! В честь лучшего концерта. А где охрана?! За что я плачу им такие деньги?.. Чтобы они набивали себе брюхо и таскали в номера девок?! Завтра же чтобы не было ни одного!!!
– Хорошо, я все сделаю, как ты скажешь, но только успокойся, я очень прошу, был один звонок, я волнуюсь...
– почти спокойно отреагировал Автандил.
– Кто был на этом "Запорожце"?
– Сейчас узнаю, только успокойся. Он выбежал из гримерной.
Я ополоснул лицо холодной водой. Руки у меня дрожали, в ногах засела слабость. Я упал на диван, чуть отдышался и заметил, что нахожусь в комнате один. Быстро же их всех вымело. Сейчас ждут, пока я отойду. Опыт уже имеется. Но на этот раз черта с два. Запыхавшийся Автандил появился через минуту.
– Кто это был?
– снова закричал я.
– Билитерша стадиона. Она до последнего продавала билеты.
– Так был же аншлаг!
– Оставалось
Я несколько раз глубоко вздохнул.
– Ты МОР оказаться на улице, Автандил, или в лучшем случае в администраторах у какой-нибудь пятидесятилетней красотки.
– А что случилось?
– Я чуть не умер. Внутри шипел раскаленный металл ... Автандил в ужасе посмотрел на меня:
– Я давно говорил, что три концерта в день много. Ты в самом деле начинаешь шипеть, как старая головешка...
Автандил налил мне горячего чая, добавил несколько капель коньяку. Я почувствовал, что отхожу.
– Дайте побыть одному, я устал,- сказал я вполне смирно, и Автандил чуть заметно улыбнулся. Но улыбка показалась мне какой-то странной.
– Что у тебя?
– спросил я.
– Тебе кипеть бы в других случаях, когда вокруг собирается всякая шваль....
Он сейчас заведет свою старую пластинку насчет того, что народ в самую коммерческую в стране тусовку нужно подбирать тщательно, а не так, как я: возьму, мол, человека, а он через три дня заложит по-черному, или сбежит, или сотворит такое... Так и в самом деле бывало не раз, я сам себя часто проклинал за свою неосмотрительность и доверчивость, но иначе нельзя, как это ни странно звучит. Автандил не понимает, что в настоящей тусовке, где собираются не дряхлые солисты разлива семидесятых, а шестнадцати-семнадцатилетние пацаны, по-другому быть не может. Автандил (быть может, я тоже спешу с утверждением) отличный администратор, у него интеллигентный вид японского подданного, он может уговорить самую сумасбродную кассиршу в любом аэропорту Союза, у него богатый опыт. Еще совсем недавно Автандил был секретником у одного генерала-Героя, который до сих пор орет, что нельзя было выводить войска из Афганистана, но меня он никогда не поймет до конца. Генерал, кстати, иногда помогает Автандилу в тех случаях, когда на его пути являются самые твердокаменные администраторы гостиниц или продавцы авиабилетов. Автандил имеет для них коронный номер - он вышибает слезу рассказом о том, что все его родственники, включая любимую маму, давно : живут в" Канаде, мама владеет там кинотеатром и рестораном с номерами (именно последнее ему нравится особо подчеркивать), а он из-за того, что служил секретчиком у известного и геройского генерала, еще десять лет не сможет увидеть дорогую мамочку и всю свою родню. Еще он добавляет, что ему негде жить, он болтается по знакомым и радуется, когда исчезает из Москвы, зная, что его ждет теплый и уютный номер в гостинице, и что вообще ему придет конец от Распутина, если он не сделает билеты или номера для группы. Когда и это не проходит, что бывает крайне редко, Автандил вдруг обнаруживает в кармане груду телеграмм, к тому же заверенных, о смерти самых различных родственников. Оказывается, в один и тот же день (случаются же такие проклятия!) у каждого артиста группы умерло как минимум по одному родственнику...
При этом Автандил забывает сказать, что его азиатская, родня уже лет сто как живет в Москве, представляет из себя не последнюю мафию, которую возглавляет родной старший братик, вор в законе. Но Автандил с ними деловых связей не имеет, он может лишь пригрозить какому-нибудь должнику, что придет старший брат и выпотрошит не только,его долги, но и все остальное, что можно выпотрошить. Автандила после армии, потянуло вдруг на хлопотную администраторскую стезю, я подобрал его в одной группе, влачившей полуголодное существование, и сейчас Автандил вполне соответствует виду японского подданного.
Я лежу на диване и с радостью думаю, что завтра день переезда, ни одного концерта, можно будет выспаться всласть, Автандил сидит рядом, я делаю вид, что, не помню его слов о неприятном звонке, взволновавшем его, он не нарушает правил игры, знает, что я никогда ничего не забываю.
– В гостинице я все-таки не выдержал и первым спросил о звонке.
– Мои ребята ... Они случайно встретили Мысленко. Настроен агрессивно. Мы, говорит, открутим ему голову, мальчик зазнался, забыл, кому он всем обязан и все прочее... Пообещал ославить на весь мир.