Разитель. Трилогия
Шрифт:
– Подобное не предусмотрено. Необходимо постороннее вмешательство. Запросить его?
– Нет. – Для того чтобы послать человека с отверткой на нижний уровень, фирме придется всерьез заняться укрывшимися там беглецами. Не хочу оказывать им медвежью услугу. – Гек, новое задание. Сделай без вывода на мониторы сравнение всех личных кодов людей, и населения, и сырья, прибывших на Улар за последние четыре месяца и живущих тут сейчас, определи их местонахождение и найди мне номера личных кодов тех двоих, что находятся тут, в твоем объеме.
Для него это было плевой задачкой, и он решил ее почти мгновенно. А закончив, показал мне оба
И я сказал себе: «Так». Потому что один из них был мне знаком. Кажется, наконец получилось!
– Гек, в запасном центре есть способ вызова оператора, если он находится на том же уровне, но не сидит за пультом?
По моим соображениям, такое устройство должно было действовать: оператор – всего лишь человек, и во время вахты он время от времени должен отлучаться хотя бы на пару минут по понятным причинам. И Гек, если возникла срочная проблема, мог, наверное, как-то подозвать его.
– Голосом и светом – или одним из этих способов.
– Покажи мне текст для голоса.
Он повиновался без возражений.
– Сотри. Вместо него…
Но тут я невольно задумался. Обращение к тем, кто находится внизу, будет принято всею сетью, и в первую очередь – руководством. Значит, оно должно быть таким, чтобы его поняли те, кому оно будет адресовано (я искренне надеялся, что это именно те, кто мне нужен: вроде бы все совпало, пусть и не совсем!), но чтобы любой другой в нем не разобрался – во всяком случае, сразу. Текст должен быть с обращением и с подписью, понятными только избранным. Зато они должны сразу поверить в то, что обращаюсь к ним именно я. Ну, что же – есть такой способ!
– Гек! Пошлешь музыкальный сигнал. Записывай!
Я даже не стал спрашивать, способен ли он на это: уже не раз натыкался в ячейках его памяти на целые концерты; видимо, среди обитателей Улара хватало меломанов, а вот живых исполнителей еще не завезли.
В молодости у меня был едва ли не абсолютный слух; музыкантом я не стал, но петь любил. И соло, и в дуэте, и в хоре..
Дуэт. Великий моцартовский дуэт из «Дон Жуана» – тот, о котором даже суровый граф Лев Николаевич в свое время отзывался как о лучшей музыке в мире по ее естественности. Когда мы с Лючаной пребывали в хорошем настроении, то иногда баловались этим дуэтом – разумеется, в отсутствие слушателей.
Теперь без аудитории не обойтись. Но если Люча услышит – она поймет.
И я запел:
Дай руку мне, красотка,
В замок с тобой пойдем.
Путь предстоит короткий.
Мы будем там вдвоем,
Мы будем там вдвоем!
Наверное, я был не совсем в голосе, да ведь голоса-то и не было – были цифры, музыкальную плоть которым придавал все тот же Гек. К моему удивлению, он сопроводил этот текст даже аккомпанементом оркестра. Хорошего оркестра, черт бы его взял!
– Задействуй немедленно и повторяй, пока оператор не займет свое место. Об этом тебе должно сообщаться автоматически?
– Да. Изменяется электрическая емкость помещения.
– А если войдет не оператор? Другой человек?
– Возникнет сигнал тревоги. В главном центре.
– Отключи этот сигнал.
– Сделано.
– Вызывай оператора.
– Делаю.
– После музыки загрузи на монитор следующий текст: «Вызови программу „Антивирус – наше предыдущее дело“ при помощи известного тебе кода».
– Сделано.
45. На уровне QS
Прошло
– Я не в состоянии.
А в последний раз, не выдержав, наверное:
– И уже больше никогда не буду в состоянии. Разве вы не видите? Не можете понять?
Да нет, понимал он отлично. Просто не в его правилах было бросать соратников (а к таким сейчас волей-неволей причислялась и старуха), в каком бы тяжелом положении они ни находились. Не так он был воспитан – хотя и не совсем понимал, откровенно говоря, каким образом, когда и откуда набились в него всякие подобные принципы. Правда, Тон Чугар вообще не очень затруднял себя воспоминаниями о прошлом, как и планами на будущее; его стихией было настоящее, а самым страшным, по его представлениям, грехом являлось бездействие, когда нужно, а если и не нужно, то во всяком случае можно что-то делать. Поэтому в ответ на последние слова старухи он, шмыгнув носом, произнес только (правда, другим уже, примирительным тоном):
– Ладно. Вы устали, ясно. Тогда сидите, отдыхайте, а я пойду на рекогносцировку (странно – слово это выговорилось без запинки, как бы само собой), в смысле – поразнюхаю, что здесь и как. Может быть, найдется местечко поукромнее, потому что наверняка ведь они придут. Но скоро вернусь и вас отнесу куда понадобится – не впервой…
Он был более чем уверен, что придут, – потому что знал то, о чем старухе докладывать не стал: когда он заглядывал в шкафчики, то его угораздило – совершенно нечаянно – задеть обшлагом куртки за какую-то из расположенных там плат, и, похоже, он нарушил какой-то контакт: даже слабенькая искорка, почудилось ему, проскочила. Если он действительно нарушил какую-то цепь – это не пройдет незамеченным, такая махина наверняка способна сама докладывать о собственной неисправности; пошлют ремонтника, а поскольку кое-какого опыта они сегодня успели поднабраться – то парень никак не придет в одиночку. Вся надежда была на то, что дальше аварийного места они не полезут, – поэтому нужно было как можно скорее обосноваться в самом дальнем из всех дальних уголков, какие могли оказаться в этом чертовом подземелье.
Он шел все дальше, автоматически фиксируя в памяти все повороты и длину каждого пройденного отрезка – иначе тут, пожалуй, можно было и заблудиться. Тон поставил своей задачей сперва пересечь пространство по радиусу, пока не наткнется на внешнюю стену, за которой лежит первозданная скала, – и потом уже повернуть, по часовой стрелке, до очередного радиального коридора, снова выйти к центральной трубе, посмотреть, как там старуха, – и нырнуть в следующий радиус. И так – столько, сколько позволит время и ожидаемые посетители, если, конечно, он не найдет приемлемого убежища до их визита.