Разлив Цивиля

Емельянов Анатолий Викторович

— На твоем месте плюнул бы я на «Сявал», — все так же сердито продолжал Элекси, — и подался вон в соседний «Красный фронтовик». Там тебя с ходу бригадиром поставят. И машины чуть не все новые. Председатель там не такой скупердяй, как наш Прыгунов. Трактористов на руках носят и платят лучше… Словом, надо бы тебе спервоначалу зайти в райком, Василь Иванович нашел бы тебе место.

— Сявалкасы, Алеша, мое родное село, и уходить в соседнее… Сам-то ты, однако, не уходишь. ^A работать везде надо. Там ведь тоже трактора не сами по себе землю пашут…

А потом, ребята, есть у меня одна идея — Володе я уже говорил об этом — плуг по-другому сделать. И будет он тогда потяжелей заводского, и «ДТ-54» может его не потянуть. А «С-80» — значит, в нем должно быть восемьдесят сил, а не пятьдесят четыре.

— Думаешь, старая кляча сильнее моего молодого жеребца?! — усмехнулся Элекси, кивая в сторону своего новенького трактора. — Что ж, поремонтируй, покопайся с ним месячишко, может, он у тебя недельку поработает.

— Чего ты хвалишься своим трактором, словно женой? — не выдержал Гриша. — А вот Павел возьмется, сделает из этого гроба машину и утрет всем нам нос. А то: иди в «Красный фронтовик»! Тоже сказанул! Радоваться надо, что у нас в бригаде прибыло. И прибыло не каким-нибудь желторотиком.

— А все же я бы не советовал спешить. До сева колхозу должны дать еще один трактор. Или «ДТ-54», а может, и «ДТ-75». Я это предвижу, как ворон.

— Ну, наверное, хватит языки чесать, — Гриша поднялся с саней. — Вот и Виссар идет.

По дороге к кузнице шагал в не очень чистой, но и не так чтобы грязной телогрейке и бараньей шапке Виссарион Маркович. Павел помнил его сухим, худощавым, с выпирающими скулами на лице. Теперь лицо было оплывшим, под глазами мешки, на кончике носа проступили красные прожилки. И совсем чужим, незнакомым был какой-то, словно постоянно смущенный, виноватый взгляд светло-голубых глаз.

Виссарион Маркович сразу же узнал Павла, поздоровался за руку.

— Мне уже говорил Трофим Матвеевич, — сказал он, присаживаясь на сани. — Напишем акт. Только сначала давай покурим… Газеты у тебя нет?

— Я не курю, — ответил Павел.

— Тоже неплохо, — усмехнулся Виссарион Маркович и начал шарить в карманах.

Павел протянул ему записку председателя:

— Может, эта пойдет?

— Не газетная бумага, но пойдет.

Даже не взглянув, что там написано, Виссарион Маркович насыпал на бумагу махорки и ловко, за какую-нибудь секунду, свернул цигарку толщиной в палец. Прикурил и, торопясь, придыхая, начал дымить, время от времени сплевывая махорочные крошки.

— Если Володя не врет, ты должен быть коммунистом?

— Володя парень такой, что зря языком трепать не будет, — улыбнулся Павел. — Все так.

— На учет еще не встал? Не затягивай. Василий Иванович любит порядок. Примешь трактор и хоть завтра же смотайся в райком.

Виссарион Маркович немного помолчал, все так же глубоко затягиваясь самокруткой, а потом договорил:

— Насчет трактора. Тебя эти мазурики, — он покивал на ребят, — небось уже успели напугать. Но если ты коммунист, то не должен бояться трудного…

Когда я принимал организацию, в ней было три коммуниста. Потом прибавились Элекси с Гришей. Теперь нас восемь человек. Правда, из колхозных организаций наша самая маленькая, но растем…

Виссарион Маркович закашлялся. Лицо напряглось, покраснело, глаза начали слезиться. Вместе с махорочным дымом в нос Павлу ударило водочным перегаром.

— А еще я тебе и то скажу, что в лице председателя колхоза тебе будет обеспечена всяческая поддержка. Ему, председателю, тоже ведь нелегко, а вот двинул вперед дело, поднял колхоз. А это, наверное, потрудней, чем работать на тракторе, пусть даже и на старом.

— Можешь не агитировать, Виссарион Маркович, — сказал Павел. — Все ясно.

— Тогда пошли.

И они зашагали к мельничному амбару.

В амбаре — ни одного окошка, и со света не сразу разглядишь, что там находится. А когда глаза немного привыкли к полутьме, Павел увидел по стенам множество полок, как в магазине. И на полках и на полу в ящиках — запасные части, в углу стоят скаты для «Беларуси».

— Тут запчастей минимум на два года, — с гордостью сказал Виссарион Маркович. — И думаешь, кто раздобыл? А все он же, Матвеевич… Теперь гляди сюда. Это части для твоего трактора.

Павел порылся в ящике с деталями. Топливный насос, фильтры для масла, прокладки, вкладыши, форсунки, шестеренки… Да это же целое состояние! И только механизатор может оценить его по достоинству, потому что знает, что значит простоять день или два, а то и всю неделю из-за того, что нигде нельзя найти ту же форсунку или топливный насос.

— А еще посмотри в этом ящике.

Виссарион Маркович, как скупой рыцарь, показывал Павлу свои богатства. Богатств было и впрямь столько, что глаза разбегались. Ну, молодец Прыгунов: не на словах, а на деле заботится о трактористах!

— Что ж, тут есть чем трактор подновить, — заключая осмотр и второго ящика, сказал Павел.

— Тогда — по рукам. — Довольный Виссарион Маркович совсем раздобрел. — Возьмешься за дело с умом — и здесь можешь прогреметь не хуже, чем на целине.

С последними словами он вышел из амбара, и до Павла донеслось:

— Эй, ребятки. Верните Павлу инструмент. Машину пальцем не отремонтируешь. А он взялся, не то что вы, криворукие.

Павел тоже вышел из амбара и увидел, как Элекси, сбычившись, стоит против Виссариона Марковича и как-то напряженно молчит.

— Чего смотришь на меня, как копь на овес? Я тебе говорю.

— Виссарион Маркович! — твердым голосом произнес Элекси. — Не хватит ли называть нас криворукими? А если мы что и взяли — так не украли же. Отдадим.

— Послушай, Алексей Петрович. Ты что, шутку не понимаешь? — пошел на попятную бригадир.

«А Виссар-то, похоже, трусоват», — подумал Павел.

Трактористы стали подносить ему гаечные ключи, плоскогубцы, отвертку, молоток. Володя даже принес домкрат. Виссарион Маркович все это брал на учет.