Разлом. Сказание о четырёх героях
Шрифт:
Обычную, выпущенную без использования каких-либо приёмов, стрелу, но даже так она оказалась слишком быстрой для огра, мгновенно пронзив бедро. Пронзив насквозь, оставив после себя сразу две обильно кровоточащих раны, и поставив врага на колени.
Андрей тут же запрыгнул обратно на платформу и нацелился на обесиленно повисшую голову огра.
Так они и замерли в нескольких разделявших жизнь от смерти метрах.
Лучник в уверенной стойке, ожидающий над поверженным, не павшим только оперевшись
Стрела легко пробила ногу, а значит с почти той же лёгкостью пробьёт и голову. Оба это понимали, поэтому и не двигались. Вернее, оба боялись двигаться. Страх огра мне понятен - любое его неосторожное движение могло спровоцировать соперника, убивать ведь не запрещалось, но Андрей тоже боялся. Боялся как раз-таки убить.
Каким бы хладнокровным внешне он порой не казался, внутри он всё равно оставался девятнадцатилетним парнем, ещё два месяца назад жившим жизнью обычного студента экономического ВУЗа. И хоть Хроники изменили нас и наши характеры, убить кого-то разумного - дело не из простых. Особенно в первый раз. Особенно когда в том нет острой необходимости.
– Просто сдайся.
– Холодный голос моего друга тихо прошёлся по платформе.
Побледневшее от потери крови тело огра слегка дрогнуло, после, однако, резко расслабившись. Его рука медленно соскользила с рукояти топора, и тело с глухим ударом рухнуло на камень.
– Хех, человек...
– прохрипел огр, - твоё милосердие слишком подло для настоящего воина. Раны, что ты оставил мне, смертельны. Не позорь мою честь и заверши начатое.
– Он попытался руками оттолкнуться от земли, но те, предательски дрожа, всячески мешали этому.
– Да, крови ты много потерял, но не смертельно много. Еще несколько минут до точки невозврата у тебя есть. И за это время нужно остановить кровь.
– Несколько... минут? Это сколько?
– Считай двести-триста вздохов.
– Даже так...
– он с видимым трудом всё-таки встал, пошатываясь, и посмотрел Андрею прямо в глаза.
– Я проиграл. И я с достоинством встречу свой конец на поле боя. Таков обычай предков.
Огр размашистым движением подхватил секиру и ринулся в атаку, оставляя за собой лужи крови. Каждое движение вызывало у него неистовую боль и отнимало последние остатки сил.
Пальцы Андрея, всё это время не ослаблявшие натяжения тетивы, выпустили стрелу...
Мгновение. Всего мгновение и бездыханное тело некогда могучего пробуждённого, возможно, даже героя своего мира, в последний раз опало наземь, окрасив камни в бардово-красный цвет.
Он убил его.
– И у нас есть победитель первой битвы! Номер 263, какая великолепная победа!
– Просто отправьте меня уже обратно, - Андрей убрал лук за спину и накинул на голову чёрный капюшон его тканевого доспеха.
Всё на экране затмило яркой вспышкой, и Андрей появился рядом со мной. В не самом
– Андрюх...
– Я убил его.
– Ну... он же сам...
– Нет, Руслан. Никто не заставлял меня стрелять ему в бедро, да ещё и прямо в артерию. А ведь я догадывался, что его строение тела почти наверняка схоже с человеческим. Я даже кость ему не повредил, а ведь иначе он не смог бы встать и продолжить...
– Ну и ну, и не этот ли человек когда-то спросил у всех нас, готовы ли мы убивать? Я тебя прям не узнаю.
– Рэс, сейчас не...
– Знаешь, если серьёзно, мне самому до сих пор иногда вспоминается тот момент, во время битвы со статуями...
– Ну ты сравнил конечно... Там либо так, либо мы все бы умерли.
– Вот и на эту ситуацию также смотри.
– ...что?
– Либо так, либо огр не смог бы спокойно жить до конца своих дней. По сути, ты даже спас его. В каком-то смысле.
– Надеюсь, ты сам понимаешь, насколько это дикий софизм?
– Понимаю, но не сильно далёкий от правды. Слушай, что конкретно тебя так парит? Сам факт того, что ты убил? Или то, как ты убил? Или что вообще? Что именно?
Андрей просто смотрел вперёд, в видимую ему одному пустоту с редким гнетущим выражением лица.
– Я... я боюсь, что начинаю терять свою человечность... Просто... просто интуиция подсказала тогда стрелять в бедро... я посчитал это разумным, показать ему разницу в силе и вынудить сдаться... но после всего этого, когда истекающий кровью труп грохнулся на землю, знаешь, что я почувствовал? Ничего.
– Вообще ничего?
– Ничего из того, что должен был бы. Никакого угрызения совести, никакого стыда, никакого «неправильного» ощущения. Были только чувство победы, радость за приобретённый опыт и облегчение от чувства сделанного доброго дела, когда не оставил его и дальше истекать кровью при уже явных признаках анемии.
– Он медленно прикрыл ладонями лицо.
– Понимаешь? Чувсто чёртового доброго дела, при, мать твою, убийстве! От этого мне и страшно...
В этот момент внутри меня назревали странные, двоякие чувства. С одной стороны я понимал друга и сочувствовал ему, но с другой, этот контраст его нынешнего с им прошлым, в, скажем, ситуации с Дианой, подпитывал ощущение нереальности, обмана и лицемерия с его стороны.
Нет, конечно, я понимаю его переживания. Понимаю, с чем они связаны, и согласен, что это, как минимум, очень странно.
Но даже так, настолько бурной реакции я никак от него не ожидал. Словно внутри него уже давно зрели подобные мысли, а это убийство стало спусковым крючком, последней снежинкой на вершине снежной горы, начавшей лавину самобичевания.