Разлука [=Зеркало для героя]
Шрифт:
— Счастливая мать! — Отец плакал. — Она не увидела, какого подонка…
— Я не мог быть на похоронах! — заорал Сергей. — Я физически не мог прилететь, повторяю по слогам! Нашел подонка! Я приехал за тобой, потому что отец, потому что страшно: сегодня здоров, завтра неизвестно!
— Всю свою жизнь, — плакал отец, не сдерживаясь, — я отдал труду! И люди, жившие со мной, не заслужили ни одного худого слова! Мы умирали за вас, мы строили для вас новую жизнь!
— «Нам нет преград!» — проорал Сергей. — А нам их и не надо!
— Ты враг, —
— Не волнуйся. Уйду и уеду. Я враг, я шут, я мертвый человек. Будь здоров, Кирилл Иваныч. — Поклонился в пояс. — Многие лета! Спасителям отечества!.. Что ж ты из меня говно делаешь?! — Ушел, треснув дверью.
Кирилл Иванович не обернулся. Включил лампу, надел очки, убрал с лица слезы. Собрал в стопку тетрадки с рукописью, сложил в конверт. Надписал: «Москва. Союз писателей СССР».
Новые песни
В зале ДК «Шахтер» было шумно и очень тесно. Со сцены молодежь говорила в полный голос, а вернее, пела через динамики, от мощи которых закладывало уши, как в самолете. На авансцене висел прозрачный куб с эмблемой «Рок-лаборатория», «Р-Клуб», что означало, видимо, «Рок-клуб».
Сергей стоял у стены и через головы впереди стоящих молодых людей, которые раскачивались и размахивали руками, пытался разглядеть происходящее на сцене. Зал свистел, улюлюкал, казалось, что концерт будет остановлен и зрителей выведут вон. Но ничего подобного не происходило. Молодой милиционер у входа улыбался и тоже аплодировал.
— Группа «Наутилус-помпилиус»! — объявил ведущий, и зал, притихший на секунду, опять взорвался восторженным одобрением.
— А что такое «Наутилус-помпилиус»? — крикнул Сергею сосед, высокий худой мужчина с коротко стриженными волосами, с живым, но как будто рано состарившимся лицом.
— Моллюск такой!.. Размножается, отделяя от себя щупальца.
— А… — протянул сосед и, видимо, не поняв, ухмыльнулся. Свет в зале погас, и зазвучал голос, один голос без сопровождения:
Разлука ты, разлука,
Чужая сторона.
Никто нас не разлучит,
Лишь мать сыра земля… — пел голос. Песня была старая и наивная, щемящая, казалось бы, никакого отношения к рок-фестивалю не имеющая но слушали ее в полной тишине, сначала удивленно, потом искренне, потом начали подтягивать без слов.
Сосед Сергея слушал внимательно, не следил за своим лицом, и лицо стало жалостным.
Зачем нам разлучаться,
Зачем в разлуке быть…
— Ништяк моллюски, — сказал сосед и указал на одного из музыкантов. Сергей не расслышал.
— В нашем доме живет, — перекрывая шум зала, сосед орал Сергею прямо в ухо. — Я его гонял: карбиду наберет
— Откуда вернулся? — крикнул Сергей, чтобы не быть невежливым.
— А угадай, — просто сказал сосед. — Два года. Сегодня вернулся и сразу на бал.
Песня кончилась, зажегся свет на сцене.
Зал оживился в восторженном ожидании чего-то долгожданного.
Сергей услышал песню «Гуд-бай, Америка!» Эта песня была и про него тоже, и про его джинсовую молодость.
Когда умолкнут все песни,
Которых я не знаю,
В терпком воздухе крикнет
Последний мой бумажный пароход.
Гуд бай, Америка, о!..
Где я не был никогда.
Прощай навсегда.
Возьми банджо; сыграй мне на прощанье.
Мне стали слишком малы
Твои тертые джинсы,
Нас так долго учили
Любить твои запретные плоды…
Сергей увидел… что зал на ногах и поет вместе с музыкантами и хором на сцене, поет едино и слаженно.
Пел и молодой милиционер у входа, явно знавший песню до фестиваля. Зал пел и не отпускал исполнителей, повторяя единодушно: «Гуд-бай, Америка!» с твоей красивой жизнью, с твоими соблазнительными проблемами. У нас есть свой дом, свои проблемы, которые решать нам. Прощай, мир иллюзий!..
Сергей запел с такими не понятными за стенами этого дома и мальчиками и девочками и такими едиными и близкими здесь.
Сосед его подпевал тоже, с удовольствием отдаваясь всеобщему единению.
Сосед
Сергей и его сосед выбирались из публики, облепившей ДК, где проходил фестиваль. Они шли по аллее крепких одинаковых, еще голых по-весеннему деревьев. Аллея была почему-то пуста. Впереди на пустыре возле шахты толпился народ. Кто-то покрикивал в мегафон.
Сосед посвистел, Сергей подхватил «Окурочек»:
— «Баб не видел я года четыре…» — спел Сергей. — А за что сидел?
— За аварию. Шахта обвалилась, двоих покалечило. А я инженер, ответственный за безопасность. — Сосед шел и шел рядом, наверное потому, что ему было все равно, куда идти. Поговорить хотелось, о чем — не знал.
— Сейчас надо обратно на шахту возвращаться, а мне не хочется.
— А ты напиши роман, — предложил Сергей, — сразу полегчает.
Мимо них по аллее промчался невесть откуда взявшийся всадник в старой милицейской форме.