Разлюбовь, или Злое золото неба
Шрифт:
– С новым счастьем, – прошептала ты мне на ухо и поцеловала чуть влажными холодными губами.
– Спасибо. И тебя, – кивнул я и суеверно сказал себе: какое уж там новое счастье! Удержать бы что есть – и то хорошо.
В пятом часу утра, когда большинство гостей уснуло, и ты в их числе, закатившись в самый уголок тахты, в руках у меня очутился магнитофон, и я решил как следует послушать Умку. Она здорово пела про чернокрылого воробья, пела так, будто ей нечего больше терять. На кухне голоногая красавица фаловала Деда Мороза, Рашид остался третьим лишним, но надежды не терял. Впрочем, красавица сама еще была на распутье. В ванной тоже оказалось занято: там одна-одинешенька сидела Ева, плотно зажав
– Ох, Ева, Ева, – сказал я и сел с ней рядом. – Плюнь на все, перестань слезы лить… Ну-ну, Ева, перестань! Он скоро отслужит и приедет к тебе, а я буду шофёром на вашей свадьбе… Ну не шофёром, а этим, как его…
И тут сквозь слезы она сказала, что боится, боится, боится, и впору бежать, куда глаза глядят, из этой Москвы.
– Боишься? Чего боишься? – не понял я.
И тогда она рассказала, что за вами следят, что, когда вы в институте, кто-то бывает у вас в доме и что-то ищет, что ты не подаешь виду, но шарахаешься от каждого скрипа, и все это длится уже вторую неделю.
Весь мой кайф, равно как и меломанский настрой, испарились в мгновение ока.
– Чего ж молчали? – только и сказал я.
Она пожала плечами и встала с бортика ванны, пряча красное набрякшее лицо:
– Дайте умоюсь.
Я пропустил Еву к воде и, глядя на ее длинную узкую спину с выступающими лопатками, спросил:
– Ключи не теряли?
– Как же не теряли! Вы же сами и заказывали.
Теперь я вспомнил. Как раз недели две назад ты потеряла всю связку, и я ездил в металлоремонт к Савеловскому вокзалу заказывать два хитрых английских ключа. Мастер еще, помню, гнал, что таких заготовок днем с огнем не сыщешь, мол, заказывает он их чуть ли не в Италии, так что пришлось заплатить ему вдвое.
– Чего у вас можно искать? – тупо спросил я, испытывая колоссальный соблазн сунуть голову под холодную воду.
– А я знаю?
Она умылась, взяла полотенце и ушла спать. И ведь уснет! А я оделся и двинул на улицу, в снегопад и спасительную прохладу. Что за дела? Что за таинственные движения? До рассвета я бродил по округе, трезвея и помаленьку проникаясь новостью, то и дело пил кофе у круглосуточных палаток и отбояривался от компаний, которые поздравляли меня с Новым годом, наливали выпить и звали с собой. К семи вечера мне надо было на тренировку, поэтому с выпивкой следовало притормозить. Я и притормаживал.
За вами следят. Если это не досужие домыслы Евы, то хотелось бы знать, кто следит и зачем? Да нет, Ева – девчонка адекватная, нервы у нее в большом порядке, и жизнь она воспринимает в масштабе 1:1. Если говорит, что следят, значит, следят. Кто? Зачем? Обыскивают хату, шарят под обоями, следят… Найду и урою, а если надо, своих пацанов подключу.
У меня была группа бойцов, которых я натаскивал по рукопашному бою в спортзале 206-й школы, что у платформы «Гражданская». Эту работу с рук на руки передал мне Мишка Хемлин перед своим отъездом на ПМЖ в Тель-Авив. Восемь тренировок в месяц по два с половиной часа составляли последнее время основу моего прожиточного минимума, и я частенько вспоминал Мишку добрым словом. Дважды в неделю я сидел в палатке на Митинском радиорынке: отдавал и принимал б/у «железо», комплектующие, мобильники, «цифру» и прочий сопутствующий товар. Честно говоря, и то и другое мне изрядно поднадоело, но никакой более козырной работы пока не подворачивалось. В разных журналах с большим трудом я опубликовал несколько рассказов, гонораров едва хватило на пиво, а триллеров я писать не умею, так что надежды на то, что с помощью литературного труда удастся что-то заработать, даже не брезжило. Правда, Генка Лунберг, с которым мы на первом курсе состряпали десяток сценариев, говорил, что все равно пристроит не один, так другой, а это, мол, хорошие
Глава 2
До тренировки было еще далеко, и думать о ней не хотелось. Когда я вернулся, пацаны уже сбегали за выпивкой и гудели по новой. Выступая в роли частного детектива, глазами тверезыми и пристальными я осматривал рванину обоев и какие-то методичные вмятины на стенах, словно их простукивали тяжелым круглым предметом (пестик? гантель? гаечный ключ?). Обои взрезали, сдирали, а потом кое-как приклеивали обратно клеящим карандашом. Логики во всех этих действиях я не усмотрел ни на грош. Если уж ободрали, то зачем обратно приклеивать? Используя чьи-то очки вместо лупы, исследовал я и дверные замки. Но не было там никаких царапин, а стало быть, в квартиру несанкционированным образом не проникали. Или они были крутыми специалистами – те, кто простукивал стены, резал обои бритвой, а потом отрывал их от стен, – или у них был правильный ключ.
Какие-нибудь предыдущие жильцы?
Искали тайник?
Ты проснулась поздно и долго приводила себя в порядок. Была суббота, серенькое утро с ветром и снежной крупой, соседи сверху, пожилые, матерые рокеры, уже запустили на всю катушку что-то в высшей степени тяжелое, инфернальное. После такой музыки уже ничего не страшно. Люстра покачивалась в ритме рока, слабо звеня сосульками. Прямо под ней, сидя и стоя вокруг стола, который не то чтобы ломился от яств, но не пустовал, веселилась наша компания. Мы с тобой пили кофе на кухне, и я все допытывался про обои и все остальное. Было не совсем понятно, почему ты скрывала эти движения за вашей спиной.
– Сразу не сказала, а потом как-то… – Ты пожала плечами. – Боялась, что ты смеяться будешь.
– Смеяться? Почему смеяться?
– Потому.
– Почему потому?
– Потому что я думала, это барабашка.
– А-а… – Я поглядел на испорченные стены. – А вспомни-ка, Анечка, как ты ключи потеряла. Потеряла или их все-таки сперли?
– Может, и сперли. – Ты вспоминала, покусывая концы накрученных на палец волос. – Знаешь, вполне могли и спереть. Они были в сумке: ключи, телефон, косметичка, а я ехала в троллейбусе. А на Белорусском толпа вошла, а мне у «Ромэна» выходить… В общем, еле вылезла, вижу – сумка расстегнута… Домой приехала – ключей нет. Голова, Андрюшечка, не болит? А то я знаю, где припрятано шампанское. Или еще кофе?..
Судя по твоему рассказу, картина складывалась совершенно непонятная. Вот уже недели две какие-то парни, то один, то другой, ходят за вами от института до дома. Иногда вместе. В контакт не вступают, держатся на приличном расстоянии, один раз Ева видела, как они садились в зеленые «Жигули» десятой модели. Номер не запомнила. Что касается обоев, то я сам все вижу, добавить можно лишь то, что приклеивали их клеем с каким-то специфическим запахом («Они до сих пор как-то странно пахнут, чувствуешь, Андрюшечка, да? А если у них есть ключи от квартиры, то откуда? кто они? чего им нужно? поставь нам вторую цепочку, пожалуйста… Вроде бы ничего особенного, Андрюшечка, но на нервы это действует ужасно. Ночью так и кажется, что кто-то в окошко лезет. Бр-рр!»).
Тренировку я провел в хорошем темпе и полдесятого был уже свободен. Гуля Умаровна (которую я звал про себя Кумаровна), единственная дама в группе, принесла денежки за декабрь, и это был очень гуманный поступок с ее стороны.
– Андрей, – сказала она, полная смутного азиатского обаяния, – а ничего, если я приведу сестру?
У меня в группе было одиннадцать постоянных человек и двое спорадических, которых мы звали «пришельцами». Зал позволял принять еще столько же. Чем больше народу, тем больше денег – все предельно просто.