Размороженная зона
Шрифт:
– Стул сюда принесите! И выйдите все из камеры.
Один из коридорных тут же выскочил за дверь, а здоровенный сержант, из тех двоих, что пришли в СИЗО вместе с Васильевым, шагнул к начальнику.
– Как всем выйти, Алексей Иванович? – недоуменно спросил он. – Вы что же, вдвоем с ним тут останетесь?
– Боишься, что набросится на меня и в клочки порвет? – хмыкнул начальник. – Не трусь, Степа. Ты посмотри на него, он сейчас и таракана-то не раздавит. Поубавилось прыти, я гляжу, у нашего смотрящего, ой как поубавилось. Так что давайте выходите.
– Но как же… Если он… – растерянно забормотал
– Не за что отвечать будет, сказано тебе! – уже с раздражением произнес Васильев. – Выйди! Это приказ!
Больше сержант спорить не пытался, козырнул и вслед за остальными вертухаями покинул камеру. На пороге он чуть не столкнулся с несущим стул коридорным.
– Ага, вот сюда поставь, – кивнул ему Васильев и уселся на установленный рядом с дверью стул.
– И тоже вали отсюда. Дверь закрой, но не запирай, сам будь поблизости и конвойным, которые должны этого кадра в барак отводить, скажи, чтоб приготовились.
– Так ему же только через четыре часа выходить, – неуверенно возразил коридорный вертухай.
– Делай, как я сказал! – прикрикнул на него Васильев. – Что-то вы все много воли забрали, спорить со мной стали слишком часто! Вперед!
Коридорный выскочил из камеры и с лязгом захлопнул за собой тяжелую дверь. Только теперь Васильев повернулся к смотрящему, бесстрастно слушавшему его разговор с охраной. Несмотря на то, что Батя молчал, Васильев знал, что тот прекрасно слышал его слова про конвоиров и правильно их понял. Сидеть здесь ему оставалось несколько часов – про это блатной тоже знал, а такой приказ начальника мог означать только то, что его могут выпустить чуть пораньше.
Хотя важны, конечно, были не столько эти несколько часов, сколько то, что его вообще собираются выпускать. То, что срок кончился, еще ничего не значило, так же легко, как и первый, Васильев мог накинуть ему и второй, выдумать повод – дело нехитрое. Так что возможность немедленного освобождения была для смотрящего единственной надеждой на жизнь, но блатной, разумеется, не мог не понимать, что его не выпустят за просто так.
Васильев держал паузу, ему хотелось, чтобы Батя заговорил первым. Но блатной неподвижно сидел на своем месте, даже не глядя на гражданина начальника, и было ясно, что просидеть так он может еще очень долго. Через пару минут такого молчания Васильев все-таки не выдержал, заговорил первым.
– Что-то холодновато тут у тебя, Батя, – издевательски-сочувственным тоном сказал он. – Ну да ты ведь понимаешь, это я не со зла, перебои со снабжением, топлива не хватает… – «хозяин» виновато развел руками.
– Что тебе надо, начальник? Зачем пришел? – не поднимая головы, спросил смотрящий.
Голос его тоже сильно изменился, он стал хриплым, каркающим, словно у старого ворона. В конце фразы блатной закашлялся, но быстро справился с приступом и затих.
– Зачем пришел? – переспросил Васильев. – Поговорить я с тобой захотел, Батя. Серьезно и откровенно, начистоту.
Смотрящий молчал, и Васильеву пришлось продолжать:
– Так что, согласен?
– Давай поговорим, начальник. Других-то развлечений у меня тут нет, сам понимаешь, – Батя усмехнулся. На его веку это был далеко не первый откровенный разговор с кем-то из лагерной администрации,
Но следующие слова «хозяина» заставили Батю сильно забеспокоиться, хотя внешне этого бывалый блатной, разумеется, никак не проявил.
– У тебя ведь кент есть один, Сван его погоняло…
– У меня много кентов, – внешне совершенно спокойно отозвался Батя, следуя известному принципу не отвечать менту ни да, ни нет.
– Другие меня пока не интересуют, сейчас я про Свана говорю, кореша твоего старого. Ну, то есть бывшего кореша, – начальник лагеря снова сделал паузу.
– То есть как это бывшего?
– Убили его недавно, – с притворным сожалением сказал Васильев.
Смотрящий недоверчиво хмыкнул.
– Батя, ты меня за дите малое держишь, что ли? – с притворным возмущением сказал Васильев. – Стал бы я тебе гнать туфту, которую проверить легче легкого. Не веришь – могу фотки тебе показать или запись новостей с грузинского телевидения. Я уже достал, специально для тебя расстарался.
Батя молчал. Ему очень не нравился уверенный тон Васильева. Похоже, насчет смерти Свана начальник не врет, вот уж чего-чего, а отличать правду от лжи за свою долгую жизнь старик научился.
– Так я почему о нем заговорил-то? – не обращая внимания на молчание блатного, продолжал Васильев. – Так бы убили и убили, одним больше, одним меньше, корешей у тебя много, как ты сам говоришь. Но Сван-то наследство после себя оставил. И ты за ним своего кентуху отправил, Колю Колыму.
– С чего ты взял? – Батя недоуменно поднял брови. Это выглядело так убедительно, что если бы Васильев собственными глазами не читал его маляву, то, пожалуй, мог бы и поверить, что смотрящий первый раз об этом слышит и вообще не при делах.
«Да, хороший бы из него актер получился», – мелькнула в голове начальника непрошеная мысль, но он тут же отогнал ее, сейчас было не время для абстрактных раздумий, нужно было делать дело.
– Как с чего? Коля Колыма сигнализировал. Похоже, он Свана и завалил. На себя, видать, решил прикуп сбить. И неудивительно, ты ведь понимаешь, сколько этот «грузняк» потянет?
– Ну? – снова недоверчиво хмыкнул Батя.
– И я понимаю, – по-прежнему не обращая внимания на такую реакцию смотрящего, продолжал Васильев. – Так что ничего тебе, Батя, не светит, поверь мне. Идея твоя с «грузом» не удалась. Поэтому я и пришел сообщить тебе эту радостную новость. И дать заодно хороший совет: если не хочешь здесь сгнить, возвращайся в отряд, бери грабли, разравнивай предзонник с красной повязкой на руке. И агитируй братву тем же самым заниматься. Тогда еще поживешь. Сколько вашего брата ссучилось и ничего – жизнь на этом ни у кого не кончалась. Так что скажешь?
– Гонишь ты, гражданин начальник, – равнодушно ответил Батя, ни на секунду не задумываясь. – Не такой Коля Колыма пацан, чтобы своего пахана кинуть. Я перед ним и так в долгу – было уже два раза, что не по делу я его подозревал. Так вот третьего раза не будет! – Голос смотрящего звучал решительно. В самом деле, все аргументы Васильева насчет Коли Колымы звучали как типичнейшая мусорская прокладка, ловиться на такие и верить параше, которую мент гонит на кореша, Батя отучился давным-давно.