Размышления русского боксера в токийской академии Тамагава, 4
Шрифт:
— Как целое футбольное поле, — оглядываюсь по сторонам в огромном зале, всё пространство которого установлено столами.
Посередине каждого из них вмонтирована специальная жаровня.
— Ты ж фанат кулинарии. Специально для таких, как ты, любителей экзотики: можешь заказать себе сырых продуктов по прайсу, — пожимает плечами Рюсэй. — Сам себе сготовишь. С тем вкусом, который хочешь.
Присматриваюсь — и возле каждой жаровни замечаю вмонтированный в стол ящичек для специй и приправ. И инструментов.
— Погнали! Который из
— Выбирай любой, — смеётся маркетолог. — Из свободных, разумеется.
Часть мест действительно занята парочками, компаниями. Но почти половина свободна.
— Давай вначале о делах? — раздаётся у меня над ухом, когда я только погружаюсь в перечень доступных ингредиентов. — Я вообще-то пошутил! Я думал, ты по меню что-нибудь готовое закажешь?
Чёрт. В отличии от девчонок в больнице, я почти не ел и абсолютно не наелся: ну не сырой же рыбой брюхо набивать! Пускай даже это кальмары или осьминоги…
Цубаса и Икару, догнавшись рисом, наоборот с превеликим удовольствием съели заказанные моей половиной дары моря от Ёсиоки. Ещё и меня пытались агитировать.
Раздразнив аппетит (и нормально вечером не пожрав), голый рис я есть не смог, даже с имевшимися многочисленными приправами. А сырые морепродукты почему-то не полезли.
Не моё.
Вздохнув, отодвигаю в сторону такое привлекательное меню:
— Вопрос первый. Есть русская девчонка, она сейчас в полицейском госпитале. Когда выйдет, ей будет некуда податься. Можешь помочь пристроить?
— А где она до госпиталя обитала? — Нейтрально интересуется Рюсэй, выбрасывая официанту на пальцах заказ, чай и сок.
Блин. И ведь не скажешь, что очень есть хочется. Кстати…
— У меня пока смартфона нет, расскажи, как я тут расплатиться смогу?
— Разбогател? — весело вскидывается товарищ. — Нет ничего проще. Но ты вначале о девице своей расскажи: мне будет гораздо проще придумать, куда её пристроить, если я хотя бы имя узнаю.
Там же, через некоторое время.
… - ну так позвони — и спроси?! — мой товарищ искренне не понимает, а в чём затык. — Сам. Её. Лично. Какие секреты?! Ещё и на её прошлой работе?
— Куда? В госпиталь полиции? — изобразить сарказм получается, но Рюсэя это не убеждает.
— Судя по тому, что ты рассказал, твой знакомый комиссар должен быть в курсе, — пожимает плечами Рюсэй.
— Да ну… неудобно…
— Ты как не японец.
— Знаешь, который раз по счёту за сегодня ты мне это говоришь?
— Так если оно так и есть? — он продолжает недоумевать. — Время ещё относительно пристойное. Твои знакомые служивые точно не спят. И ты же не о кабаке его спрашиваешь! А о соотечественнице, попавшей в беду! С точки зрения этикета, вполне себе нормально.
— Телефон дай, — протягиваю руку через стол, напоминая, что мне не с чего звонить.
Там же, через
— … как умерла?
— Мои тебе искренние соболезнования. — Кажется, Ватанабэ сейчас не отбивает дежурную программу, а искренне испытывает какие-то эмоции. — Там всё очень плохо было. Наши врачи сделали всё, что могли. Просто поверь: было без вариантов.
— А…
— Нет! — комиссар повышает голос, не давая мне заикнуться о таблетке вслух. — Там нейродегенеративные процессы пошли каскадом. То оборудование, которые ты использовал в условиях улицы, это как полиэтиленовый пакет на корабельную пробоину. Дало исключительно временный эффект, за счёт внутренних резервов организма. Маса, мне искренне жаль, но подобное пока не лечится.
— Как же так…
— Она ещё слишком долго продержалась, — нейтрально замечает полицейский. — Ты же помнишь других…?
— Да. А почему мне раньше не сказали?
— А ты что, новый гаджет купил?! — искренне удивляется Ватанабэ. — Куда я тебе сообщу? Лично приехать с докладом?!
— Извините…
— Уже молчу, что формально ты не являешься ни родственником какой-либо очереди, ни просто близким человеком. — Он говорит сварливо по инерции. — Она тебя, по крайней мере, в числе близких не упомянула! Мы всегда о таком спрашиваем в подобных случаях.
— Спасибо…
— Мои соболезнования. — Комиссар, вежливо кивнув, отключается.
Я с запозданием вспоминаю, что забыл поднять тему зависшего у него в департаменте смартфона Цубасы.
Сейчас этот телефон бы очень сгодился: чтоб не покупать нового себе, я б мог побегать с ним. У моей половины всё равно новый.
— … как ты говоришь, проще чищенной морковки.
Выдержав подобающую паузу после разговора пацана с полицейским, Рюсэй вернулся к делам.
— Держи, — он протянул младшему товарищу пластиковую банковскую карту из своего бумажника. — Моя запасная, но я сейчас на ней обнулю остатки. Переводи на неё баланс со своего счёта…
Казалось, младший Асада был действительно убит горем — поскольку не соображал элементарного.
С одной стороны, ту девку он видел первый раз в жизни (и последний, как только что оказалось).
С другой стороны, он так искренне описал собственные эмоции, когда услышал родной язык…
Эх. Ладно.
Воскрешать мертвых маркетолог не умел, но отлично знал, как решить текущую утилитарную проблему.
Под его диктовку, Маса активировал своё приложение банка на его смартфоне — благо, в наше время достаточно аутентичного отпечатка пальца.
Затем сын финансиста, абсолютно не ориентирующийся в профильных инструментах родного отца, с третьего раза перевёл себе же, на эту выданную маркетологом карту, собственные деньги, с личного счёта.
Маса так смешно тормозил, не понимая, что отпечаток пальца заменяет сообщение на личный телефон (который он честно расколотил накануне).