Разночинец
Шрифт:
Ближайшие к Бранденбургским воротам кварталы, включая отель в котором я остановился, не пережили второй мировой войны. От исторического центра мало что осталось, а то, что дожило до 21 века, было буквально по кирпичику восстановлено из руин. Что-то во мне осталось от прежнего историка, и мне было любопытно взглянуть на Парижскую площадь, дворец Блюхера, Рейхстаг и Колонну Победы перед ним. А после обеда в ресторане отеля планировал прогуляться по Унтер-ден-Линден. Почему бы не воспользоваться неожиданными каникулами, раз выпала такая возможность?
В
Кстати, так получилось, что завтракал я в Мраморном зале, а обедал в Чайной комнате. Хотя Зал оказался размером в большую комнату, а Комната являлась вполне себе залом, где и приемы проводить можно.
Когда я закончил с основными блюдами и перешел к десерту в зале появился ОН.
По проходу к тому месту, где я сидел, а это было в самом конце зала, двигался призрак.
Это как на первый взгляд призрак. А вот на второй — было четко видно его отличие от старушки, за которой я погнался в музее, в результате чего провалился в прошлое. Призрак молодого офицера больше напоминал о высоких технологиях, чем о мистике, и выглядел как голограмма из фантастических фильмов. Причем, по мере продвижения он приобретал всё большую четкость и детализацию, будто проявляясь в реальном мире.
Вдобавок я наконец заметил, что вокруг меня плотный сизый туман, как во время достопамятного мне пожара. Только без едкого удушающего дыма. Серость без запахов и звуков, сквозь которую ко мне шагала голограмма в военной форме. Форма, несомненно, была германской, но черт возьми, не похожей ни на нынешнюю, ни тем более на ту что носили ранее. Скорей она напоминала о временах Первой мировой войны, до которой еще — слава богу! — больше двадцати лет.
Грудь призрака украшал Железный крест, а под горлом еще один орден. Я не специалист, но, кажется, это был Pour le Merite. Ниже Железного креста, располагалась довольно большая бляха, и я с удивлением увидел на ней изображение аэроплана.
Черт возьми! Я видел призрака не из прошлого, как это и полагается согласно всем поверьям, а голограмму из будущего! Будущего, относительно сегодняшнего 1891 года!
Мир вновь стал наполняться звуками и красками, сквозь туман все четче проступали очертания Чайной комнаты отеля «Бристоль». Но это был не тот ресторан, в котором я столь вкусно обедал несколько минут назад. Точней — тот же самый, но спустя много лет.
Тело Христово!
Дернулась рука. По привычке, выработанной за последние годы, в любой непонятной и потенциально опасной ситуации требовалось выхватить оружие, а потом уж разбираться с непонятками. Полезный навык
Но сейчас подобная привычка могла привести к проблемам. Большим проблемам. И усилием воли я удержал себя от резких движений.
По проходу ресторана шел вполне себе живой и здоровый молодой офицер в сопровождении метрдотеля, тоже вполне себе реального, хоть и весьма в преклонных годах.
Зал ресторана изменился не сказать, чтобы сильно. Но вот публика изменилась радикально. Мундиры, мундиры, мундиры… Гражданских можно пересчитать по пальцам руки, и это были весьма пожилые господа.
Единственными женщинами, замеченными мною, были две дамы, спешно покидающие ресторан. И судя по всему именно я стал причиной их панического бегства. На столе, занятом мною, остались нетронутые блюда на тарелках, а вот наполненные бокалы имели следы губной помады. Натюрморт дополняли несколько купюр, брошенные на стол.
Пилот, а у меня не было сомнений, что юноша с железным крестом именно пилот, прошел к соседнему со мной столику, за которым спиной ко мне сидел столь же юный военный.
— Рад видеть тебя, Йобст!
— Привет, Гензель!
Говорили на немецком. За последнее десятилетие, волей-неволей, мне пришлось изучить испанский, значительно продвинуться в английском и овладеть основами немецкого языка. Этого знания хватило, чтобы понять приветствия, но явно не хватало, чтобы полностью понимать дальнейший разговор неожиданных соседей.
Тем не менее я стал внимательно вслушиваться, надеясь с большей точностью выяснить в какое время меня забросило. То что я в Берлине времен первой мировой войны, я уже догадался. Но хотелось бы подробностей. Не забывал я отслеживать и окружающую обстановку. Я уже был не тот наивный юноша, оказавшийся в Иркутске 1879 года.
В центре зала пьянствовала компания морских офицеров. Именно пьянствовала — это слово лучше всего подходило к происходящему за их столом. Судя по здравницам и обрывкам долетавших разговоров это были подводники, отмечавшие возвращение из похода и вызов в Берлин.
Недалеко от входа пировала компания офицеров, судя по тостам, гвардейских уланов, которым завтра предстояло отправиться на фронт. Среди кавалеристов выделялся внушительных объемов толстяк. Как-то я другими представлял себе уланов, пусть даже и гвардейских.
И кавалеристы, и моряки были слишком поглощены собой, не обращая ни на кого внимание.
— Я заказал говяжью грудинку, — сообщил тем временем приятелю Гензель и я это вполне понял.
Но дальше смог разобрать в беглой речи лишь отдельные слова: Бристоль, специалитет, антре, аперитив. Вообще, слово Бристоль звучало в разговоре чаще всего. Но упоминали они и фамилии, фон Ягова, Круппа, Бисмарка и кайзера Вильгельма, причем без какого либо пиетета или особого выделения, как обычно бывает, когда говорят о значительных особах. Что выдавало принадлежность молодых людей к высшей аристократии.