Разноцветные педали
Шрифт:
Валере понравилось быть деятельным.
И, ложась спать, он чувствовал себя не Евлалией Олеговной, а Ариной Леонидовной. Обозвав себя транссексуалом, Валера жизнерадостно заснул.
Весь день он ходил счастливым. Вновь чувствовал себя большим, сильным и умным, способным многое если не изменить, так хоть подправить в жизни. Лили с утра не было дома, и Валера вывалил из шкафа давно забытые книги, альбомы и журналы, принялся листать их, вспоминать то, что ему когда-то так нравилось и что он в какой-то момент тихо похоронил, стараясь думать о серьёзном и жить, как все нормальные мужики живут, улыбался и был крайне позитивен. Скоро эта продукция заняла центральное место на книжной полке, потеснив батарею
Получилась красота.
Валера думал о том, что он ещё может сделать для своей подзащитной. Как ещё запугает её маманю. И как это будет здорово, и как это будет правильно.
Он принесёт радость в бессмысленное существование забитого существа с треугольничком!
Окрылённый этой мыслью, Валера мчался к дому Евлалии Олеговны. Мчался, уже к подъезду подомчался, планировал вызвать такси и доставить певицу до «Разноцветных педалей». Репетиция ведь у неё.
Схватившись за ручку двери, Валера получил удар мысли по мозгам: а ведь всё совсем не так. Благодетели хреновы. Вернее, это опять те же балованцевские игры, эксперименты над людьми. Массовый праздник не удался – так, значит, можно продолжать устраивать индивидуальные праздничные туры? Зачем она подобрала это приплюснутое создание? Зачем возвеличивает неведомые таланты этой женщины? Зачем даёт возможность возомнить себя действительно великим музыкантом, зачем превозносит так высоко? Оттуда бедолаге так больно будет падать – когда она поймёт, что ею уже наигрались. А ведь наиграются, против правды жизни не попрёшь. Это даже не крашенный в попугая воробей. Это человек.
Неужели Арина Балованцева настолько цинична и беспринципна, что позволяет себе такие игры, думая, что ничего ей за это не будет? Что она такая хозяйка жизни, которой всё позволено?..
И вместо игры в благодетеля угнетённой женщинки Валера захотел немедленно отправиться к Арине Леонидовне и сообщить, что он думает по её поводу.
Но как быть с Евлалией Олеговной? Валера решил просто зайти к ней домой посмотреть на обстановку, а там уж решить по ходу. Может, и отвезти в «Педали» – а уж там дать понять, чтобы губу не раскатывала. Да, так.
В игру поверили обе женщины. Дверь Валере открыла прилизанная и торжественно обряженная Евлалия. Мать её возила шваброй по полу коридора и была кротка, как Золушка на ранних этапах своей карьеры. Если бы не последние его выводы и мысли, Валера просто валялся бы от смеха.
По всей комнате лежали узлы – удаление барахла из квартиры шло полным ходом.
Стесняясь и заикаясь, Евлалия пригласила Валеру к столу – и он, тоже смущаясь, уселся пить на старушечьей кухне какао с угощениями. И пряники тут обнаружились заварные, и вафли, наверняка тот самый «Артек», и шоколадные конфеты. Словом, приказ выполнялся. А музыкантша была вся в нетерпении по поводу предстоящей репетиции. Она сидела над любимыми пряниками и рвалась лететь – в «Разноцветные педали» на обещанную ей сцену. Подумав о том, что ждёт это наивное беззащитное существо, Валера подавился вафлей. Скомандовал ехать, вызвал такси.
И скоро они были в клубе.
Сдав задрожавшую, как овечий хвост, треугольщицу Олегу, Валера отправился на улицу собираться с мыслями. До начала его смены было ещё больше получаса. За это время он как раз успеет поговорить с Ариной Леонидовной. Да, он скажет всё, что думает по этому вопросу, – а потом пусть Арина Леонидовна делает, что хочет. Увольняет... А что ещё она сможет сделать?
Доляновский. На порожки выполз Колян Доляновский – бездонный колодец фактических знаний. Прямо как гонец из Рима с ценным сообщением. Ну-ка, что ему известно о патронировании сирых и убогих? Правда ли, что у каждого есть какой-нибудь подопечный?
Чёрт, оказалось, что есть. Что практически все ездят на задания. И он, Доляновский, тоже – за скатерти отвечает. За скатерти? За какие ещё скатерти?
– Да, блин, за вязаные! И за эти, как их, – льняные! – оглянувшись по сторонам, с ненавистью
Валера обречённо кивнул и сообщил про треугольщицу. Доляновский завистливо сморщился. Музыканты – это круто. Потому что они – отдельная статья развлечений Арины Балованцевой. Она подбирает их на улицах города, естественно, тех, чьё творчество ей понравится, устраивает им на сцене «Разноцветных педалей» концерты. В такие дни, естественно, люди платят за вход в бар. Сбор с концерта за мелким вычетом идёт музыкантам. А часто, поскольку Арине некогда, ездит по городу и даже области специальная комиссия из сотрудников клуба – и тоже выискивает. Да и вообще все, кто в «Разноцветных педалях» работает, обязаны обо всём необычном и интересненьком сообщать самой Арине или своему непосредственному руководству – и тащить на сцену. Этих артистов – циркачей, певцов, братов-акробатов – отсматривают и, если видят, что концепт, предлагают выступление. Само собой, каждой программе придумывается фишка, изюминка. Любой уличный самородок доводится до ума – а зрители уже и не догадываются, что перед ними не заезжая концептуальная звезда, а местные уличные, никому не нужные маргиналы. Некоторым срывало крышу после сольного концерта, и работы с ними не получалось. Или же просто люди оказывались не так интересны и талантливы, как предполагалось вначале. Но шанс давался каждому. И потому из многих получались звёзды, они начинали смело выступать и в других местах со своими программами. А некоторые так по улицам с музыкой и бродили. Их узнавали, их ценили, они имели успех. Поэтому патронировать уличного музыканта – это круто. Свезло Валере.
– А махнёмся? – воспламенился Доляновский. – Я тебе свои скатерти и полотенца, а ты мне дурочку? С чем там она, с колокольчиком?
– С треугольничком... – буркнул Валера.
И меняться отказался.
Он заглянул в бар. Но там было тихо, и на сцене никого не обнаружилось.
Тогда Валера пробрался за сцену. Где и нашёл Дибича-Забакланского и совершенно трезвого поэта Антошку. Евлалия куда-то отлучилась. И домой она, как сообщил Олег, отправится самостоятельно. Не уродец же она на самом деле, не инвалид. Нужно отличать поддержку от покровительства, и жалость от помощи.
– Ерунда, научишься, – улыбнулся похожий на стилягу древних времён Дибич-Забакланский.
И, сам того не зная, добавил к рассказу Доляновского.
Что вербовка уличных музыкантов – старая традиция. Все о ней знают. И что как-то однажды захотели прорваться на сцену «Разноцветных педалей» и заработать денег шустрые студенты местного колледжа культуры. Они как могли с выпендром оделись, встали на улице неподалёку от клуба и принялись играть.
Арина и Витя ехали мимо на машине. Музыкантов, конечно, заметили. И ещё заметили, что инструменты у бедных неформалов с инвентарными номерами культурного учебного заведения – у Вити Рындина был глаз-алмаз.
– Ну что, бедные студенты? – спросила Арина, подходя к уличной группе. – Или вы не бедные? Или не студенты?
Она умела угадывать лентяев. И отличать их от действительно фанатов музыки. Как выяснилось, эти парни учились в колледже культуры не по призванию, а от общего раздолбайства, им хотелось лёгкой жизни и в армию сколько возможно ещё не ходить. Арина посоветовала им никогда больше не петь в радиусе нескольких километров от «Разноцветных педалей», Витя подтвердил её слова. Порекомендовала учиться как следует – и через полгода предложила прийти к ней в клуб с такой оригинальной программой, чтобы и Арину, и Витю, и остальную комиссию, которую они соберут, просто замкнуло бы от восторга. Не замкнёт – Витя поможет им быстро покинуть помещение. Не получится через полгода – пусть приходят через год, два, три. Или вообще не приходят.