Разные рассказы
Шрифт:
– Как, сразу будет готово?
– заинтересовался Стас.
– А в чем состоит процесс?
– Да, молодые люди, пройдите сюда, улыбочку...
– Понимаете, я работаю в лаборатории. Судя по вашему оборудованию...
– Вот так, хорошо.
Она прикрыла глаза и склонила голову на плечо мужу - ей тяжело было стоять иначе. Щелкнул затвор и фотограф протянул карточку. Она с удивлением посмотрела на себя - на фотографии она, бесконечно влюбленная, томно склоняла голову на плечо бесконечно любящего мужчины.
– Это не просто фотография, - сказала она.
– Пусть сделают ещё одну.
* * *
Две этих фотографии будут имет долгую историю. Вероника будет хранить свою в конверте, а
ЗАПАДНЫЙ СКЛОН
Когда ему ещё не было двадцати, Кеннет не раз спускался по западному склону Эль-рисо. И только тогда, когда двое его товарищей погибли (один провалившись в снежную трясину под Голубым Гребнем, другой - не впев срезать поворот у невидимых сверху Драконьих Зубов) - только тогда Кеннет попрощался с западным склоном.
Не то, чтобы ему надоели лыжи или безумный риск запрещенных трасс, даже не отмеченных на схеме, - ты проваливаешься туда словно в сверкающую развертывающуюся пропасть, дно которой выстлано облаками, - нет. Просто он вспомнил о маленькой Джемме, у которой не было никого, кроме старшего брата. Если Кеннет погибнет, то с кем останется она? В свои пять лет Джемма только начинала осваивать лыжи, она ещё неумело входила в повороты и не любила быстрых ледяных спусков. Но уже тогда было видно, что эта девочка создана для гор.
Несколько лет Кеннет проработал инструктором, обучавшим премудростям горных лых курортников, грациозных, как мешки с песком. Восточный склон Эль-рисо был совершенно безопасен и невыносимо скучен. От скуки Кеннет увлекся стрельбой из автоматической винтовки, и уже дважды побеждал в ежегодных состязаниях, и уже снова начинал скучать. Но произошло несчастье.
В ту зиму Джемме едва исполнилось двенадцать, она проходила спуски и грациозно, и классически правильно, но слишком правильно, будто старательная школьница, и Кеннет понимал, что ещё очень нескоро к ней придет бесстрашная уверенность, позволяющая играть с ледяной горой, словно с дрессированным зверьком. Кеннет не раз рассказывал ей о западном склоне и рисовал карту трассы, и объяснял, почему этот спуск смертельно опасен, а Джемма смотрела на него своими огромными глазами и соглашалась с каждым его словом. В ней уже начинала звучать мелодия - притягательная, но непонятная, как песня на незнакомом языке. Скоро Джемма поймет, что это песня о любви. У Джеммы были друзья - братья Харперы, Род и Джейсон, оба намного старше её. Они-то понимали слова в песне.
С
... Двое суток подряд - девятнадцатого и двадцатого января - бушевала метель, а двадцать первого утром Кеннет узнал, что Джеммы не стало. Внешне он остался спокоен. Удивляясь своему спокойствию, он собрал вещи, взял автоматическую винтовку и свои старые лыжи "Россиньоль", заточенные на очень жесткий снег, погрузил все в машину и поехал вверх по петляющему серпантину дороги.
Ему рассказали, как это случилось. Перед самой метелью Джемма с друзьями проходила на скорость один из не особенно опасных участков. Через горные зубцы начинали переползать облака; Кеннет знал, что в такие минуты освещение становится фейерическим, со снега исчезают тени, и только инстинкт помогает не сбиться с трассы. К концу трассы Род и Джейсон приехали вдвоем. Они выпили пива в деревне и ждали Джемму, пока не началась метель. Потом выпили ещё и только на следующий день испугались. Если бы Джемму стали искать сразу, она бы осталась жива. Только они были виноваты в её смерти. Именно поэтому Кеннет взял с собой винтовку. теперь его собственная жизнь не имела смысла. Но те, кто убили Джемму, должны были умереть.
Братьев Харперов Кеннет нашел быстро. Они все ещё оставались в деревне у подножия и напивались пивом, чтобы отогнать черные мысли.
– О, Кеннет!
– Род изобразил на лице сострадание.
– Мне так жаль, правда.
– Я приехал поохотиться, - сказал Кеннет.
– Здесь нет дичи, - братья переглянулись, - здесь нет дичи, Кеннет, что с тобой?
– Я хороший охотник, я никогда не промахиваюсь, вы это знаете. Поэтому я найду дичь.
– Мы понимаем, Кеннет, это так подействовало на тебя...
– Я приехал за крупной дичью. Я убью вас обоих, но не сразу. Я дам вам шанс. Я даю вам ровно час времени, чтобы уйти от меня; потом я пойду за вами.
Кеннет посмотрел на часы. До захода солнца оставалось ещё два с половиной часа.
* * *
Кеннет поставил машину у единственной дороги, ведущей вниз. Чуть выше покачивалась кабинка фуникулера с изображенной на ней схемой лыжных трасс. Схема была выполнена флуоресцентными красками и ярко светилась в косых солнечных лучах. Братья Харперы не могли уехать ни вверх и вниз. остаться в деревне они тоже не могли. Они могли лишь уйти в гору пешеходной тропинкой. Этот путь займет часов десять-двенадцать.
Вскоре Кеннет заметил две лыжные курточки: яркие красная и оранжевая точки передвигались вверх по синеющему в ожидании сумерек снегу. Еще двадцать минут он следин за ними, затем встал и направился к кабине фуникулера. Через полчаса Кеннет пил кофе в большом зале гостиницы, построенной на самой вершине Эль-рисо. Братьев Хрперов он опередил на десять часов, как минимум.
Январь на Эль-рисо - мертвый сезон: январские ветры слишком холодны. Большой зал был пуст, лиш одна, невзрачного вида женщина читала книгу у камина. Порой она поднимала глаза и смотрела поверх очков в глубокую сиреневую ночь, густеющую за огромным окном, больше похожим на стеклянную стену.
Кеннет сел рядом. вскоре они разговорились. Книга называлась "Ранговые корреляции" и потому быстро была забыта. Женщину звали Сузан Ли, она умела хорошо слушать. Сейчас Кеннет должен был говорить с кем-то. Он рассказал Сузан все, что он знал об Эль-рисо, все о прошлых днях и даже о западном склоне. Но он ничего не сказал о Джемме, это было слишком тяжело. Они расстались почти друзьями.
Утром ему не пришлось долго ждать. Братья Харперы в полной экипировке появились с первыми лучами солнца. Эти мальчишки собирались спуститься по одной из безопасных трасс.