Разоблачение
Шрифт:
– И никогда никаких осложнений?
– Никогда. Мередит была просто роскошной женщиной. Шлюха, конечно, но нельзя же требовать сразу всего! А она очень интеллектуальная, очень красивая баба. Всегда одевалась так, что закачаешься. А поскольку я ей пришелся по вкусу, она привлекла меня к интересной работе: я встречался с людьми, заводил нужные знакомства. Это было просто здорово.
– И вы не видели ничего ненормального в ваших отношениях?
– Ничегошеньки, – подтвердил Джексон. – Ну, она, конечно, любила покомандовать, покорчить из себя большого начальника. Я в ту пору встречался еще с парой телок, но всегда должен был все бросать и являться по первому ее зову – в любое время. Иногда это, конечно, раздражало,
– Вы были ее подчиненным в то время, о котором сейчас говорите?
– Ну да, конечно.
– Но ведь правила деловой этики требуют докладывать о случаях отношений неслужебного характера. Она докладывала кому-нибудь о ваших с ней отношениях?
– Нет, конечно, – ответил Джексон, навалившись грудью на край стола. – Хочу вам сказать как мужчина мужчине одну вещь: я думаю, что Мередит потрясающая женщина; если у вас с нею возникли осложнения, то это ваше дело. Меня это не касается. Вы же с ней жили – что же нового вы в ней открыли? Мередит любит сама трахать парней. Она любит говорить, что им надо делать, а чего не надо. Она любит приказывать – такая уж у нее натура. И ничего страшного я лично в этом не вижу.
– А не предполагаете ли вы?.. – начал Сандерс.
– Сделать заявление? – перебил его Джексон. – Ай, бросьте. Я уже достаточно этой ерунды наслушался: «Не спи, где работаешь», и так далее. Боже, да если бы я прислушивался к этой ерунде, я бы до сих пор целкой ходил, с кем же еще спать, как не с сотрудницами? Я больше ни с кем и не встречаюсь. Ну, иногда случается, что среди них попадается начальница – ну и что? Женщины трахаются с мужиками и лезут вверх; мужики трахаются с женщинами и тоже лезут вверх. Все, кто только может, трахаются с теми, до кого могут дотянуться, потому что им этого хочется. А бабы такие же люди, как и мужики: и им хочется так же, как и нам. Это жизнь! Можно, конечно, найти кого-нибудь, кто распустит сопли и начнет ныть: «Ах, нет, не надо так со мной обходиться!» Но эти – полное дерьмо, так же как и те семинары, на которых нас воспитывали, что нужно говорить и как нужно здороваться с коллегами. Все сидели на этих семинарах, вытянув руки по швам, как красногвардейцы на митинге, а после бежали трахали тех, кого хотели. Подгребает секретуточка: «Ах, мистер Джексон, какие у вас бицепсы… Вы, наверное, очень сильный», а сама глазками так и стреляет… Ну что, по-вашему, я должен делать? Никакие правила и инструкции здесь не помогут – когда людям хочется есть, они едят, и неважно, что там им читают на семинарах. Все это для дураков, и только последний козел на это купится.
– Думаю, что вы ответили на мой вопрос, – сказав Сандерс и встал, готовясь уходить. Джексон явно не мог быть полезным ему.
– Я сочувствую вам, – сказал Джексон на прощанье. – Но что-то нынче все очень чувствительными стали. Я часто встречаю молодых ребят – ну только-только из колледжа. Так вот, они полагают, что в жизни все должно быть ровно и гладко. Никто не смеет говорить им то, что им не нравится – ну там пошутить или выругатся. Но ведь никто не может скроить мир так, как нравится только ему, и в нашем мире всегда может случиться что-нибудь, что тебе не понравится. Так имеет ли смысл лезть бутылку? Такова жизнь! Да я каждый день слышу, как бабы отпускают по адресу мужчин такие грязные шуточки, что уши вянут, однако не выхожу из себя. Жизнь прекрасна! У кого есть время, чтобы обращать внимание такие пустяки? Во всяком случае, не у меня…
Сандерс вышел из «Алдуса» в пять вечера. Усталый и разочарованный,
Десять минут спустя он сидел в своем кабинете. Синди на месте не было, Фернандес тоже ушла. Чувствуя себя одиноким и покинутым, Сандерс потянулся к телефону и набрал последний номер из своего списка.
– Скуайр Электроник Дейта Системз, добрый вечер, – ответили ему.
– Фредерика Когена, пожалуйста, – попросил Сандерс.
– Сожалею, но мистера Когена сегодня уже не будет.
– А не могли бы вы подсказать, где я могу его найти?
– Боюсь, что нет. Может быть, вы хотите записать для него устное сообщение?
Вот зараза, подумал Сандерс, какой смысл оставлять сообщение? Но сам уже говорил:
– Да, пожалуйста.
В трубке раздался щелчок, затем послышался голос: «Привет, это Фред Коген, оставьте свое сообщение после сигнала. Если вы позвонили после рабочего дня, попробуйте поймать меня по автомобильному телефону 502-88-04 или по домашнему телефону 505-99-43».
Сандерс быстро записал номера и сразу же набрал номер автомобиля. Сначала послышался треск статических разрядов, затем:
– Знаю-знаю, дорогая, я ужасно опаздываю, но уже еду. Сейчас буду.
– Мистер Коген?
– Ой… – Пауза. – Да, это Фред Коген.
– Меня зовут Том Сандерс. Я работаю в «ДиджиКом» и…
– Я знаю, кто вы. – Голос в трубке стал напряженным.
– Насколько я знаю, вам приходилось работать с Мередит Джонсон?
– Да, приходилось.
– Не мог бы я встретиться с вами и поговорить?
– О чем?
– О вашем опыте работы с ней.
Опять долгая пауза. Затем Коген осторожно спросил:
– Об опыте какого рода вы хотели поговорить?
– Ну, у нас с Мередит возникло что-то вроде спора…
– Я знаю.
– Да, и я хотел бы…
– Послушайте, Том, я уволился из «ДиджиКом» два года назад, и все происходившее тогда сейчас стало уже древней историей.
– Вообще-то, – возразил Сандерс, – это не так, потому что я пытаюсь воссоздать образ действий…
– Я знаю, что вы пытаетесь, но дело это очень тонкое и мне бы не хотелось в него вмешиваться, Том.
– Но поговорить-то мы могли бы, – предложил Сандерс. – Всего каких-то несколько минут.
– Том, – спокойным голосом сказал Коген. – Том, сейчас я женатый человек, моя жена беременна. Мне нечего сказать о Мередит Джонсон, абсолютно нечего.
– Но…
– Мне очень жаль, но я должен торопиться.
Щелк!..
Когда Сандерс вешал трубку, вошла Синди и поставила перед ним чашечку кофе.
– Все нормально? – спросила она.
– Нет, – ответил Сандерс. – Все ужасно.
Ему очень не хотелось даже перед самим собой признаться, что больше ничего предпринять он не мог. Он попытался поговорить с тремя мужчинами, и все они по разным причинам отказались помочь ему. Не было оснований полагать, что кто-либо другой из его списка поступит по-иному. На память невольно пришли слова, сказанные ему Сюзен, его женой, двумя днями раньше: «Ты ни чего не сможешь сделать». И вот теперь, после стольких усилий, было похоже, что она была права. С ним было покончено.
– А где Фернандес?
– Разговаривает с Блэкберном.
– Что-о?
– В малом конференц-зале, – подтвердила Синди. Они ушли туда минут пятнадцать назад.
– О Боже…
Сандерс вскочил из-за стола и заторопился по коридору; Фернандес и Блэкберна он увидел в конференц-зале. Фернандес что-то записывала в блокноте, уважительно склонив голову. Блэкберн, говоря, поглаживал ладонями лацканы пиджака и возводил глаза к потолку – было похоже, что он что-то диктовал.
Увидев Сандерса сквозь стеклянную стену, Блэкберн помахал ему рукой, приглашая войти. Сандерс вошел в конференц-зал.