Разоблачение
Шрифт:
– Конечно, вы так говорите…
– И тому есть документальное подтверждение.
Конни Уэлш замолкла и помрачнела.
– Документальное подтверждение?
– Именно, – медленно кивнула Фернандес.
Уэлш задумалась.
– Но этого не может быть, – сказала она наконец. – Вы же сами сказали, что они были в комнате одни; его слово – против ее слова. Откуда же документальное свидетельство?
Фернандес качнула головой, но ничего не сказала.
– Что это? Пленка?
– Увы, не могу сказать, – тонко улыбнулась Фернандес.
– А даже если она и есть, то что можно из нее извлечь? То, что она слегка щипнула его за задницу? Или пару шуточек отпустила? Ну
– Дело не в том, что…
– Нет, погодите: значит, этот мужик получил щипок и сразу начал визжать, что его чуть не убивают? Это ненормальное поведение для мужчины. Ясное дело, он привык унижать женщин и ненавидит их. Да вы на него только посмотрите и поймете, что я права! И он, безусловно, ударил ее во время их свидания. Компании пришлось даже вызывать врача, чтобы обследовать женщину по подозрению на сотрясение мозга. И я из разных надежных источников получала сведения, будто этот человек вообще склонен к насилию. У него и с женой уже столько лет неприятности. Практически она, забрав детей, уже поехала хлопотать о разводе. – Говоря это, Уэлш внимательно следила за реакцией Фернандес.
Та только плечами пожала.
– Да, да! Его жена уехала из города, – продолжала Уэлш. – Неожиданно для всех забрала детей, и никто не знает, куда она подалась. Вот попробуйте объясните мне, почему она так поступила?
– Конни, – сказала Фернандес, – все, что я могу вам сказать как адвокат мистера Сандерса, это то, что документальное свидетельство, находящееся в моем распоряжении, противоречит вашим сведениям об этом деле.
– Вы мне покажете это свидетельство?
– Ни в коем случае.
– Откуда же я могу знать, что оно существует?
– А вам и незачем это знать; достаточно того, что я предупредила вас о его существовании.
– А если я вам не поверю?
Фернандес улыбнулась.
– Есть решения, которые журналист должен принимать сам.
– Вы говорите, это будет опрометчивое решение…
– Если вы и дальше будете упорствовать, то – да.
Уэлш отступила на шаг:
– Знаете, может быть, у вас и получится какое-то подобие судебного дела, а может, и нет, но, на мой взгляд, вы просто еще одна задурманенная представительница женского меньшинства в деловом мире, которая намерена добиться чего-нибудь в состязании с мужчинами, опускаясь перед ними на колени, и, если у вас осталась хоть капля гордости и самоуважения, вы не станете делать для них эту грязную работу!
– На самом деле, Конни, если кто-то из нас и выполняет грязную работу, укрепляющую мужское засилье, это вы…
– Дерьмо все это, – ответила Конни. – И позвольте мне заявить, что вам не удастся замолчать факты: он заманил женщину и избил ее. Он ее бывший любовник, грубый и ревнивый – типичный самец. И, можете мне поверить, он еще пожалеет, что на свет родился…
– Она будет продолжать печатать эту историю? – спросил Сандерс.
– Нет, – ответила Фернандес, глядя через двор на Джонсон, Хеллера и Блэкберна. Конни Уэлш уже пошла к Блэкберну и теперь о чем-то с ним разговаривала.
– Вы на это не отвлекайтесь, – продолжала Ферндес. – Это не так уж важно. Главное – что они намерены делать с Джонсон.
Минутой позднее Хеллер отделился от своей группы и направился в их сторону.
– Мы обсудили сложившееся положение, Луиза, – сказал он.
– Мы решили, что нет смысла и дальше продолжать заседание третейского суда, я уже проинформировал об этом судью Мерфи.
– Ну и ладно. А как быть с пленкой?
– Ни мисс Джонсон, ни мистер Сандерс не знали, что их разговоры
– Но Бен…
– И мы будем требовать, чтобы эту пленку не разрешали прослушивать ни в третейском суде, ни на любых юридических процессах. Мы будем придерживаться того, что определение мисс Джонсон всего инцидента как недоразумения является верным и что мистер Сандерс несет ответственность за это недоразумение. Он являлся активным участником, Луиза, и от этого никуда не уйдешь. Он сам снял с нее трусики – никто ему в затылок пистолет не направлял. А поскольку вина лежит на обоих участниках, самым правильным путем будет – пожать друг другу руки, забыть о вражде и вернуться к работе. Если не ошибаюсь, мистер Гарвин уже предлагал это мистеру Сандерсу, но тот отказался. Мы думаем, что при сложившейся ситуации мистер Сандерс повел себя неразумно и что если он не передумает в ближайшее время, то рискует быть уволенным за отказ выйти на работу.
– Сукин сын, – процедил Сандерс.
Фернандес предостерегающе положила руку ему на локоть.
– Бен, – спокойно сказала она, – это следует понимать, как формальное предложение о примирении и возвращении на работу в компанию?
– Да, Луиза.
– А как насчет компенсаций?
– Никаких компенсаций. Все просто возвращаются к работе.
– Я ведь почему спрашиваю, – объяснила Фернандес, – я знаю, что смогу доказать, что мистеру Сандерсу было известно то, что производится запись его встречи мисс Джонсон на магнитную ленту, и, таким образом, эта лента может фигурировать на суде в качестве доказательства. И, в свою очередь, я могу оспорить правомочности передачи информации в органы массовой информации, как это было на процессе «Уоллер против Хербста». Я могу доказать, что фирма знала весь длинный список деяний мисс Джонсон на ниве сексуального преследования и тем не менее не предприняла шагов по расследованию этим случаев – ни раньше, ни теперь. И наконец, я могу доказать, что компания пренебрегла своей обязанностью защитить репутацию мистера Сандерса, когда передала данные обо всей истории в распоряжение Конни Уэлш.
– Погодите минутку…
– Всем ясно, что у компании была веская причина передать эти данные: они хотели мошенническим путем лишить мистера Сандерса заслуженного долгими годами труда вознаграждения. А в лице мисс Джонсон они приобрели сотрудника, имевшего подобные неприятности и раньше. Я подам в суд за диффамацию и потребую сатисфакций в таких размерах, что это станет известно всей деловой вой Америке. Я потребую шестьдесят миллионов долларов, Бен, и вы с легкостью согласитесь на сорок миллионнов – в ту же минуту, как судья разрешит присяжные прослушать пленку с записью! Ведь мы оба прекрасно знаем, что после того, как они ее прослушают, им понадобится не более пяти секунд для того, чтобы признать мисс Джонсон и компанию виновной стороной.
Хеллер покачал головой.
– Это еще вилами по воде писано, Луиза; я не думай даже, что эту ленту разрешат прослушивать в суде. К тому же до этого пройдет года три, не меньше.
Фернандес кивнула.
– Да, – согласилась она, – три года – срок немалый.
– Вот и я про то: мало ли чего может за это время случиться…
– Да, и я, откровенно говоря, беспокоюсь за эту пленку – с такими скандальными доказательствами то и дело случаются непредвиденные вещи; и я, например, не могу гарантировать, что у кого-нибудь уже сейчас нет копии. Будет просто ужасно, если она вдруг окажется в руках такой радиостанции, как «Кей-кью-и-эм», и, не дай Бог, попадет в эфир!..