Разоблачения дипломатической истории XVIII века
Шрифт:
Однако некоторые политики (в которых ничто не может возбудить подозрительности к возрастающей силе и мощи царя, хотя они сами весьма хитры и коварны) либо не видят, либо делают вид, что не видят, что царь может стать когда-нибудь настолько могущественным, чтобы причинить нам вред здесь, на нашем острове. Им можно было бы сотни раз повторить один и тот же ответ, если бы они наконец соизволили усвоить его, а именно: то, что было, может произойти снова. Они не заметили, как он смог достигнуть такого могущества, которого уже добился, правда, должен признаться, весьма невероятным образом. Пусть эти недоверчивые люди близко присмотрятся к характеру, целям и замыслам этого великого монарха. Они увидят, что его цели и замыслы глубоко обоснованы, а его планы отличаются колоссальной осторожностью и предусмотрительностью и что его цели осуществляются в конечном счете с помощью какого-то политического волшебства. И не должны ли они будут после этого признать, что нам следует опасаться с его стороны чего угодно? Не желая, чтобы планы, которые он разрабатывает, оказались бесплодными, он не устанавливает определенного срока для их выполнения, но предоставляет им естественно осуществляться в результате благоприятного
Среди нас есть и другого рода близорукие политики, у которых больше хитрого придворного интриганства и ловкости для достижения ближайших целей государства, чем подлинного политического чутья и заботы об интересах своей страны. Эти джентльмены всецело полагаются на чужое мнение. Что бы им пи предложили, они справляются, как к этому относятся при дворе, как па это смотрит их партия и поддерживает ли это противная партия или отвергает. Этим они руководствуются в своих суждениях, я достаточно их хитрым лидерам заклеймить что-либо как вигизм или якобитство, чтобы эти господа слепо отстаивали одно или противодействовали другому, не дав себе труда глубоко вникнуть в дело. Так, по-видимому, теперь обстоит дело и с разбираемым нами вопросом. Все, что говорится или Пишется в пользу Швеции и ее короли, немедленно объявляют исходящим из-под якобитского пера, и поэтому, не читая и не рассматривая, бранят и отвергают. Мало того, я слышал джентльменов, которые дошли До того, что публично и рьяно утверждают, будто бы шведский король - римский католик, а царь -добрый протестант. Это поистине одно из величайших несчастий, от которых страдает наша страна. И если мы не станем смотреть на вещи собственными глазами и вникать в сущность дела, то мы в конце концов дойдем бог весть до чего. Содействие Швеции в соответствии с нашими договорами и подлинными интересами не имеет ничего общего с делами наших партий. Вместо того, чтобы выискивать какой-нибудь повод погубить Швецию и ухватиться за него, мы должны были бы открыто помогать ей. Может ли наша протестантская династия иметь лучшего друга и более отважного поборника?
В заключение я вкратце повторю все вышеизложенное. Поскольку царь ответил не только королю датскому, умолявшему его произвести десант, но и нашему адмиралу Норрису, что он остается при своем решении отложить десант в Сконе и, как указывают некоторые газеты, вовсе не намерен осуществлять его, если сможет заключить мир со Швецией, то все государи, и мы в особенности, должны опасаться тех его замыслов, о которых я упоминал, и обсудить, как воспрепятствовать им и вовремя обуздать его чрезмерное честолюбие. А этого можно будет успешно достигнуть лишь в том случае, если прежде всего морские державы станут до известной степени сдерживать его и внушать ему страх. Тогда можно будет надеяться, что известная могущественная нация, которая помогла ему двинуться вперед, сможет до некоторой степени осадить его и затем обратиться к этому великому и предприимчивому человеку со словами одного испанского крестьянина. Подойдя к статуе святого (он хорошо помнил, как ее изготовляли) и сочтя, что она отнеслась к нему не столь почтительно, как он ожидал, крестьянин произнес: "Тебе нечего так гордиться, ибо мы тебя знали еще, когда ты была сливовым деревом". Далее, совершенно необходимо вернуть королю шведскому при заключении мира то, что он потерял. Это немедленно ограничит его (царя) силу, чего невозможно достигнуть никакими другими средствами. Я не хотел бы, чтобы в конце концов оказалось, что те, кто воевал против этого короля, воевали главным образом против самих себя. Если шведам когда-либо удастся вернуть свои владения и сбить спесь с царя, они смогут все же говорить о своих соседях то, что сказал один древнегреческий герой (Фемистокл. Ред), которого его соотечественники отправляли в изгнание всякий раз, когда он оказывал им какую-нибудь услугу, но бывали вынуждены звать обратно на помощь всякий раз, когда хотели добиться успеха. "Эти люди,- говорил он,- всегда обращаются со мною, как с пальмой. Они постоянно обламывают мои ветви, и, однако, когда налетает буря, они бегут ко мне, ибо нельзя найти лучшего убежища". Если же шведам не возвратят их владений, то мне остается процитировать фразу из "Девушки с Андроса" Теренция: "Hoccine credibile est, aut memorabile, Tanta vecordia innata cuiquam ut siet, Ut malis gaudeant?" ("Это возможно ли? Это ли мыслимо? Быть таким в сердце злым отроду" (Публий Теренций, "Девушка с Андроса", акт IV, сцена 1 (латин.)) Ред)
4. Постскриптум. Льщу себя надеждой, что эта небольшая история настолько любопытна и касается вопросов, которым до этого времени уделялось так мало вниманий, что я с гордостью могу ее считать ценным новогодним попарном нынешнему миру; и потомство будет почитать ее таковым еще в течение многих лет, перечитывать ее ежегодно и называть ее своим предостережением. Должен же я иметь, подобно другим, свой "Exegi monumentum"("Я воздвиг памятник" (Гораций. Оды, кн. III (латин.)) Ред).
Глава третья
Чтобы понять определенную историческую эпоху, мы должны выйти за ее пределы и сравнить ее с другими историческими периодами. Чтобы судить о правительствах и их действиях, мы должны оценивать их с точки зрения того времени и морали их современников. Никто не осудит британского государственного деятеля XVII в. за то, что он руководствовался в своих поступках верой в колдовство, если знает, что сам Бэкон относил демонологию к числу наук. Но вместе с тем, если сами современники стэнхоупов, уолполов, тауншендов и им подобных в их собственной стране относились к ним с подозрением, противодействовали им и осуждали их как орудия или сообщников России, тогда уже более невозможно оправдывать их политику удобной ссылкой на предрассудки и невежество, свойственные тому времени. Поэтому из исторических свидетельств, которые нам нужно рассмотреть, мы в первую очередь помещаем давно забытые английские памфлеты, опубликованные именно
В памфлете под названием "Оборонительный договор" не поставлена дата опубликования. Но в одном месте говорится, что для усиления датского флота "в позапрошлом году" в Копенгагене было оставлено восемь английских военных кораблей, а в другом упоминается, что сосредоточение союзного флота для экспедиции в Сконе имело место "прошлым летом". Так как первое из этих событий произошло в 1715 г., а второе - в конце лета 1716 г., то памфлет, очевидно, был написан и опубликован в начале 1717 года. Оборонительный договор между Англией и Швецией, отдельные статьи которого памфлет комментирует в форме вопросов, был заключен в 1700 г. между Вильгельмом III и Карлом XII и срок его истекал лишь в 1719 году. Однако мы видим, что на протяжении почти всего этого периода Англия постоянно помогала России и вела войну против Швеции то путем тайных интриг, то открыто с помощью силы, хотя указанный договор никогда не был аннулирован и война не была объявлена. Но этот факт, пожалуй, кажется даже менее странным, чем тот conspiration de silence (заговор молчания (франц.). Ред), при помощи которого современным историкам удалось его похоронить, хотя среди них есть авторы, отнюдь не скупившиеся на упреки в адрес английского правительства того времени за то, что оно, не объявив предварительно войны, уничтожило испанский флот в водах Сицилии. Но здесь Англия по крайней мере не была связана с Испанией договором об обороне. Как же можно объяснить это противоположное отношение к сходным случаям? Пиратский акт, совершенный против Испании, был для вигских министров, вышедших из состава кабинета в 1717 г., одним из средств, за которое они ухватились, чтобы затруднить положение оставшихся в нем своих коллег. Когда последние выступили в 1718 г. и убеждали парламент объявить войну Испании, сэр Роберт Уолпол поднялся со своего места в палате общин и в чрезвычайно язвительной речи осудил последние действия министерства, как"противоречащие международному праву и нарушающие торжественно заключенные договоры". "Дать на них санкцию в предложенной форме,- сказал он,- можно лишь с единственной целью - покрыть министров, которые сознают, что совершили нечто дурное, и, начав войну с Испанией, хотели бы теперь превратить ее в войну, объявленную парламентом" .
Так как предательство по отношению к Швеции и потворство планам России ни разу не послужили явным поводом для семейной ссоры между вигскими правителями (в этих-то вопросах они были скорее единодушны), то такие действия ни разу и не удостоились чести подвергаться со стороны историков такой же критике, какая в столь больших размерах была направлена против испанского инцидента. Насколько современные историки вообще склонны верить тому, что им подсказывают сами чиновные плуты, лучше всего свидетельствуют их рассуждения по поводу торговых интересов Англии в России и Швеции. Ничто не преувеличивалось в такой степени, как возможности для торговли, открывающиеся перед Великобританией на огромном рынке России Петра Великого и его ближайших преемников. Утверждениям, не выдерживающим малейшей критики, позволяли переходить из одной книги в другую, пока наконец они не вошли в домашний обиход у историков и не были унаследованы всеми последующими исследователями даже без beneficium inventarii (на веру (латин.) (усл.). Ред). Достаточно будет нескольких неоспоримых статистических данных, чтобы опровергнуть эти стародавние избитые утверждения.
Британская торговля в 1697-1700 годах
Экспорт в Россию.............. 58 884 ф. ст.
Импорт из России............ 112 252 ф. ст.
– ------------------------- Итого: 171 136 ф. ст.
Экспорт в Швецию ............. 57 555 ф. ст.
Импорт из Швеции ........... 212 094 ф. ст.
– -------------------------- Итого: 269 649 ф. ст.
За тот же период весь
Экспорт из Англии составил 3 525 906 ф. ст.
Импорт......................... 3 482 586 ф. ст.
– --------------------------Итого: 7 008 492 ф. ст.
В 1716 г. после того, как все шведские области на берегах Балтийского моря и Финского и Ботнического заливов перешли в руки Петра I,
Экспорт в Россию составил 113 154 ф. ст.
Импорт из России ..................197 270 ф. ст.
– -------------------------------Итого: 310 424 ф. ст.
Экспорт в Швецию.....................24 101 ф. ст.
Импорт из Швеции...................136 959 ф. ст.
– --------------------------------Итого: 161 060 ф. ст.
В то же время общая сумма английского экспорта и импорта составляла около 10 000 000 фунтов стерлингов. Сравнивая эти цифры с данными за 1697-1700 гг., можно видеть, что увеличение торговли с Россией уравновешивается сокращением торговли со Швецией, и насколько возросла первая, настолько же упала вторая. В 1730 г.
Экспорт в Россию составил.........46 275 ф. ст.
Импорт из России...................258 802 ф. ст.
– --------------------------------Итого: 305 077 ф. ст.
Таким образом, по прошествии пятнадцати лет, когда положение московитского поселения на Балтийском море упрочилось, британская торговля с Россией уменьшилась на 5347 фунтов стерлингов. При общем обороте английской торговли, достигшем в 1730 г. 16 329 001 фунта стерлингов, торговля с Россией составила меньше 1/53 этой суммы. А спустя еще тридцать лет, в 1760 г., торговля между Англией и Россией выражается в следующих цифрах: