Разоблаченный любовник (Др. изд.)
Шрифт:
– Звони, если понадоблюсь.
После того как брат растворился в воздухе, Буч прошел в вестибюль, помахал охраннику и вызвал лифт. Он поднимался целую вечность, все время чувствуя в своих венах зло. Его кровь снова черная, это уж точно. И от него чертовски попахивало детской присыпкой.
Когда он вышел, чувствуя себя прокаженным, услышал грохот музыки. Песня Лудакриса «Chicken-n-Beer» оглушала уже на лестничной площадке, и не только.
Буч постучал в дверь.
–
Никакого ответа. Черт. Однажды он уже вломился, когда брат…
По какой-то причине дверь щелкнула и приоткрылась на полдюйма. Буч толкнул ее, все инстинкты копа обострились, музыка стала громче…
– Вишу?
Когда Буч вошел внутрь, холодный ветер промчался через пентхаус, ворвавшись в открытую раздвижную дверь.
– Эй… Ви?
Буч взглянул на бар. Там стояли две пустые бутылки, а на мраморной столешнице валялись три крышки. Похоже, запой.
Направляясь к террасе, Буч ожидал увидеть Ви без сознания.
Вместо этого Бучу предстало ужасное зрелище: Вишу стоял на парапете, огибающем террасу, голый, качающийся на ветру и… весь светящийся.
– Господи Иисусе… Ви.
Брат покачнулся, затем широко раскинул свои излучающие свет руки. С безумной улыбкой на лице он медленно повернулся кругом.
– Мило, не правда ли? Я такой везде.
Он поднес бутылку к губам и с трудом отпил из нее.
– Эй, как считаешь: они теперь меня свяжут и покроют татуировками каждый дюйм?
Буч медленно пересек террасу.
– Ви, приятель… как насчет того, чтобы слезть оттуда?
– Зачем? Бьюсь об заклад, я достаточно умен, чтобы полететь.
Ви глянул вниз в тридцатиэтажную пропасть. Он раскачивался на ветру, его сверкающее тело было ослепительно красивым.
– Точно: думаю, я настолько умен, что смогу перехитрить гравитацию. Хочешь посмотреть?
– Ви… – Проклятье, – Ви, дружище, слезай оттуда.
Вишу посмотрел на Буча и, кажется, внезапно протрезвел, сведя брови к переносице.
– Ты попахиваешь как лессер, сосед.
– Знаю.
– А почему?
– Скажу, когда слезешь.
– Шантаж, шантаж…
Ви сделал еще один глоток водки.
– Я не хочу слезать, Буч. Я хочу летать… улететь.
Он поднял лицо к небу и пошатнулся… затем восстановил равновесие, размахивая бутылкой.
– Упс. Чуть не упал.
– Вишу… Матерь Божья…
– Итак, коп… Омега снова в тебе. И кровь в твоих венах черна.
Ви откинул с глаз волосы, и на виске показались татуировки, черные на фоне светящейся кожи.
– И в то же время ты не подлинно злой. Как она сказала? Ах да… семя зла – в душе. А ты… ты, Буч О’Нил, обладаешь доброй душой. Добрее, чем
– Вишу, спускайся. Сейчас же…
– Ты мне сразу понравился, коп. С того момента, как тебя встретил. Нет… не с первого. Когда в первый раз встретил – хотел убить. Но потом ты мне понравился. Очень.
Господи, выражение лица Ви не могло сравниться ни с чем, что Буч когда-либо видел. Печаль… привязанность… но больше всего… тоска.
– Я наблюдал за вами, Буч. Я наблюдал, как ты… занимаешься с ней любовью.
– Что?
– С Мариссой. Я видел тебя на ней, в клинике.
Ви рассекал сияющей рукой воздух.
– Это было нехорошо, я знаю, и мне очень жаль… но я не мог отвернуться. Вы были такие красивые вместе, и я хотел… э, да черт – плевать. Я хотел ощутить то же самое. Хотя бы раз… Хотел знать, что это такое – заниматься нормальным сексом, любить ту, с которой вместе кончаешь.
Он зловеще рассмеялся.
– Что ж, то, чего я хочу сейчас, не совсем нормально, да? Прощаешь мне мою извращенность? Простишь мой наводящий оторопь постыдный изъян? Черт… как же я унижаю обоих нас…
Буч готов был сказать своему другу что угодно, только бы тот слез со стены, но, похоже, он сам чем-то ужасал Ви. А в таком случае говорить не обязательно. Ничего нельзя поделать со своими чувствами, но Буча не испугало это открытие. И не удивило.
– Ви, друг, у нас все классно. У тебя и у меня… все классно.
Лицо Ви утратило тоскливое выражение и превратилось в холодную маску, которая в данной ситуации выглядела ужасающе.
– Ты был моим единственным другом.
И опять этот отвратительный смех.
– Хотя у меня были родственники, ты стал единственным близким мне созданием. Ты же знаешь, у меня не очень-то получается строить взаимоотношения. Ты отличался от других.
– Ви, со мной то же самое. Но не можем ли мы…
– И ты не был таким, как все остальные, – тебя никогда не заботило, что я чем-то отличаюсь от тебя. Другие… они ненавидели меня, потому что я от них отличался. Это, конечно, не так уж важно. Они сейчас все мертвы. Мертвы, мертвы…
Буч понятия не имел о том, что за околесицу несет Ви, но содержание не имело значения. Проблема в том, что все это произносилось в прошедшем времени.
– Я до сих пор твой друг. Я навсегда твой друг.
– Навсегда… забавное словцо – навсегда.
Ви стал сгибать колени, еле удерживая равновесие, пока приседал на корточки.
Буч двинулся вперед.
– Нет, коп, не смей. Стой, где стоишь.
Ви поставил бутылку с водкой вниз и провел кончиками пальцев по горлышку.