Разок за деньги или деньги всему начало

Существуют мужчины, которые входят в жизнь женщины и портят ее безвозвратно. Со мной это проделывал Джозеф Морелли, ну, не то, чтобы окончательно и бесповоротно, но периодически.

Мы с Морелли родились и выросли в части Трентона, принадлежащей к сливкам общества и именуемой Бург (Город). Домишки здесь стоят тесно. Дворики маловаты. Машины сплошь американские. Жители - большей частью выходцы из Италии с достаточной долей затесавшихся среди потомков венгров и немцев. Это хорошее место для покупки кальсон и игры с цифрами. И если уж довелось поселиться

в Трентоне, то это прекрасное место обзавестись семьей.

Будучи ребенком, я обычно не играла с Джозефом Морелли. Он жил в двух кварталах от нас и был старше на два года.

– Держись подальше от этих мальчишек Морелли, - предостерегала меня мама.
– Они сумасшедшие. Я слышала, какие вещи они проделывают с девочками, когда застают их одних.

 - Какие вещи?
– спрашивала я с жадным любопытством.

– Ты не захочешь знать, - отвечала моя мама.
– Ужасные вещи. Очень нехорошие веши.

С этого момента я взирала на Джозефа Морелли со смесью ужаса и острого любопытства, граничащего со страхом. Двумя неделями позже, я, шестилетка с трясущимися коленками и сжимающимся от страха желудком, проследовала за Морелли в гараж его папаши, соблазненная обещанием поучиться новой игре.

Заброшенный гараж Морелли ютился в отдалении на краю их владений. Внутри он представлял собой жалкое зрелище, освещенное единственным лучиком света, пробивающимся сквозь закопченное от грязи окно. Пахло там затхлой плесенью, бесполезным хламом и емкостями из-под использованного моторного масла. Не предназначенный быть домом для машин семейства Морелли, гараж служил иным целям. Старик Морелли использовал гараж для порки своих сыновей, его отпрыски использовали гараж для выяснения отношений с помощью кулаков, а Джозеф Морелли завел меня, Стефани Плам, сюда, чтобы поиграть в поезд.

– Как эта игра называется?
– спросила я Джозефа Морелли.

– Чух-чух, - сказал он, опустившись на карачки и ползая между моих ног, голова его оказалась под моей коротенькой розовой юбочкой.
– Ты – туннель, а я – поезд.

Полагаю, это кое-что говорит о моем характере. Что я не особенно прислушиваюсь к добрым советам. Или что я от природы страдаю излишним любопытством. Или, может, дело в склонности к мятежу, в скуке или в происках судьбы. В любом случае, это была единичная сделка и страшное разочарование, с той поры мне приходилось быть только туннелем, тогда как в действительности я хотела стать поездом.

Десятью годами позже Джо Морелли все еще жил в двух кварталах от меня. Он вырос большим и опасным, вызывая предвкушение темной страсти в одно мгновение и вкус шоколада, тающего во рту, в другое. Грудь его украшала татуировка в виде орла. У него была походка, демонстрирующая твердую задницу и узкие бедра, и репутация, что он имеет быстрые руки и ловкие пальцы.

Моя лучшая подруга, Мери Лу Мольнар, говорила, что, по слухам, у Морелли язык как у ящерицы.

– Ну и дела! И что это должно значить?
– спросила я.

– Только не позволяй ему застать тебя одну, иначе сразу поймешь. Однажды он уже затащил тебя… это то самое. И все – ты приговорена.

Я не видела часто Морелли со времен эпизода с поездом. И полагала, что он расширил свой репертуар сексуальных изысканий.

Я широко раскрыла глаза, придвинулась к Мери Лу поближе, надеясь на худшее.

– Ты не о веревках же говоришь, не так ли?

– Я говорю о похоти! Если он тебя захочет, ты обречена. Этот парень неотразим.

Не считая эпизода в шестилетнем возрасте с лапаньем меня сами-знаете-кем, я была недотрогой. Хранила себя для замужества или, по крайней мере, для колледжа.

 - Я девственница, - сказала я, как будто это было новостью.
– Я уверена, он не путается с девственницами.

– Он специализируется на девственницах! Легкими прикосновениями кончиков пальцев он превращает девственниц в слюнявую кашу.

Двумя неделями позже Джо Морелли зашел в булочную Тэсти Пэстри (Вкусная Выпечка) на Гамильтон авеню, где я работала ежедневно после школы. Он купил шоколадные канолли, сообщил мне, что записался во флот и очаровал меня настолько, что я скинула трусики спустя четыре минуты после закрытия на полу булочной среди шкафов, полных шоколадных эклеров.

В следующий раз я увидела его, будучи тремя годами старше. Я была на пути в магазин, управляя папашиным «бьюиком», когда заметила стоящего перед входом в мясную лавку Джиовичинни Морелли. Я дала полный газ восьмицилиндровому двигателю, перепрыгнула бордюр и припечатала Морелли сзади, ударив правым бампером. Остановив машину, я вылезла оценить ущерб.

– Ничего не разбилось?

Он растянулся на мостовой, глядя вверх мне под юбку.

– Моя нога.

– Хорошо, - сказала я.

Затем повернулась на каблуках, залезла в «бьюик», и отправилась своей дорогой.

Я оцениваю данный инцидент как временное помешательство и могу сказать в свою защиту, что с тех пор ни с кем это не проделывала.

* * * * *

В зимние месяцы ветер рассекал по Гамильтон авеню, завывая в круглых оконцах, гоняя мусор вдоль бордюров и витрин магазинов. Летом воздух стоял тих и прозрачен, неповоротливый от влаги, насыщенный углеводородами. Он скользил над горячим цементом и плавил дорожную смолу. Стрекотали цикады, воняли мусорные контейнеры, и пыльная дымка вечно стояла над полями для софтбола по всему штату. Полагаю, это все являлось неотъемлемой частью великого приключения под названием «жизнь в Нью-Джерси».

Этим утром я решила проигнорировать известный факт, что в августе от озона запросто может перехватить горло, и поехала в своей «мазде миата» с открытым верхом. Воздушный кондиционер работал во всю мощь, я подпевала Полю Саймону, мои каштановые волосы до плеч закручивались вокруг лица неистовыми локонами и кудряшками, мои вездесущие голубые очи спрятались за крутыми очками «оуклиз», а нога легко жала на газ

В этот воскресный день у меня было свидание с кастрюлей жаркого в доме моих родителей. Я остановилась на светофоре и, взглянув в зеркало заднего вида, выругалась, когда увидела Ленни Грабера за две машины позади меня в желтом седане. Я прислонилась лбом к рулевому колесу. Черт. С Грабером мы ходили в школу в старших классах. Был он придурком тогда, остался придурком и сейчас. К несчастью, придурком, облеченным властью. Я задержала платеж за «мазду», а Грабер работал на контору, конфискующую тачки за неуплату.