Разорванная связь
Шрифт:
— Оли, ответь мне. Тебе нужны твои Связные или нет? — рычит он, нажимая на кнопку блокировки, чтобы не дать мне выйти.
Я оглядываюсь на него, злясь за то, что он так со мной поступает. — Нет смысла отвечать. Я не могу иметь Связных. Вы все ненавидите меня, и я знаю, что это слишком опасно, чтобы пытаться. Мне лучше быть одной.
Я выхожу, но слышу его слова прежде, чем дверь захлопывается за мной. — Это может быть твоей правдой, но не моей.
Мне нужно держаться от них подальше.
Глава 20
Гейб
Только когда мы сидим с Сейдж и Сойером за обедом в столовой, он слышит сводку того, что произошло на самом деле, и понимает, насколько я зла на него за это.
— Я узнал об обеде одновременно с тобой! Как, черт возьми, я могу быть виноват в том, что ты дерьмово провела время? Если общения с девушками, которых трахали твои Связные достаточно, чтобы испортить тебе день, то у меня для тебя плохие новости.
Я бью его по ребрам, но он не замечает, потому что состоит из мышц. — Ты подтолкнул меня к его людям и бросил на произвол судьбы! Я чуть не умерла, а потом мне пришлось иметь дело с полным дерьмом, которым являются сплетни моего общежития, потому что Норт не остановился ради меня у чертовой аптеки.
Сейдж поморщилась. — Я тоже слышала эти слухи. Естественно, я им не поверила, и сказала Грейси, что если она разболтает об этом, то я расскажу ее маме о том, как она увивается за чужими Связными.
Гейб хмурится на нее и смотрит между нами. — Какие слухи? Я ничего не слышал.
Сойер насмехается над ним и, наконец, поднимает глаза от своего телефона. — Конечно, не слышал, они говорят дерьмо о Связной, с которой ты только что заключил перемирие. Думаешь, Зоуи и ее маленькая толпа сучек-бимбо сказали бы тебе в лицо, что обвиняют ее в самостоятельном аборте?
Я чувствую, как ослабевает его контроль над своим даром, и не нужно быть гением, чтобы понять, что он не лжет о том, что понятия не имел о слухах. Я не отрываю глаз от еды, потому что мне не нужны его бредни о белом рыцаре.
— Вот почему Грифон привез тебя сюда. Он слышал…
Я прервала его: — Да, и я убеждала его, что это неправда…
— Ну, конечно же, это неправда! Кто это сказал? Кто из друзей Зои? Я убью…
— Ты не будешь никого убивать…
Сойер вклинился: — Вам двоим лучше не начинать трахаться на столе здесь, в столовой, потому что мне все это кажется очень агрессивной прелюдией, и, честно говоря, я просто хочу спокойно съесть свою пиццу.
Я бросаю на него взгляд, но почти сразу же мне приходится переключить внимание на Гейба, который вот-вот перевернет стол из-за этого. Я думаю, что это слишком близко к тому, что произошло после исчезновения его Связной, и теперь он жаждет крови.
— Просто забудь об этом. Мне, честно говоря, плевать на то, что обо мне думают какие-то мелочные,
Сейдж снова морщится, в основном потому, что и Норт, и Нокс пугают ее, а я бросаю на нее взгляд полный благодарности. Я рада, что она здесь, слушает мое нытье и не осуждает меня за то, что я сварливая блядь.
Гейб запихивает в рот последнюю курицу-гриль со своей тарелки, навевающей печаль и говорит: — Грифон прояснит это с Нортом. Нокс может еще поднять этот вопрос, потому что он… такой.
Я запихиваю сумку на спину и встаю, готовая покончить с этим днем. — Это хороший способ сказать, что он полный мудак, который будет обсуждать это за обеденным столом следующие пятьдесят гребаных лет.
Мы дожили до конца дня, и хотя Сейдж приглашает меня к себе на тако и учебники, я отказываюсь, мой живот все еще вздут и ноет. Я просто хочу поваляться в своей комнате и тихо ненавидеть свою жизнь всю ночь. Она понимает это, ведь какая девушка не понимает, и оставляет меня, обняв и пообещав заглянуть ко мне завтра.
Я ужинаю рано, а затем возвращаюсь в общежитие, чтобы принять душ и переодеться во что-нибудь удобное. Я пишу Атласу ответное сообщение, просто общий текст, чтобы рассказать ему о своем дне и дать ему знать, что я в порядке, а затем я с головой погружаюсь в учебники.
Чуть позже полуночи я все еще листала учебники, выполняя следующее задание Нокса, когда моя дверь отпирается, и в нее заходит Грифон с сумкой, болтающейся в одной руке.
— Ты больше не собираешься даже пытаться стучать? — говорю я, звуча устало, а моя рука немного дрожит, пока я делаю заметки, потому что я до смешного чертовски вымоталась. Мне нужно было остановиться несколько часов назад, но мой мозг пока не хочет останавливаться.
— Я ожидал, что ты будешь спать, а не зубрить. Я не думал, что экзамены длятся месяцами.
Я пожимаю плечами и смотрю, как он снимает ботинки. Я не имею ни малейшего представления о том, что сейчас происходит. — Я бросила школу, помнишь? У меня нет выбора, кроме как проводить все свободное время, уткнувшись носом в учебники.
Он снимает куртку и бросает ее на прищепку с обратной стороны двери, прикрывая треснувшее и облезлое зеркало. Я смотрю, как он также снимает свою толстовку, стоя там в своих низко надвинутых джинсах и мягкой черной футболке, выглядя как секс на ногах.
Дерьмо.
— Ты голодна? Я принес буррито, но могу разделить его.
У меня изо рта буквально торчит упаковка «Твиззлер», поэтому я качаю головой. Честно говоря, я все еще пытаюсь заставить свой измученный мозг осознать, что сейчас происходит. Он здесь, в моей спальне, предлагает разделить со мной еду без какой-либо определенной причины.
Это похоже на ловушку.
— Перестань так смотреть на меня, Оли. Я здесь, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. Вчера вечером ты рыдала в моих объятиях несколько часов, даже после того, как уснула.