Разрешение на убийство. Часть 1. Будь на чеку
Шрифт:
Бумага впитывает соленые капли и сереет, выгибается. Открыть конверт и прочитать его содержимое не представляется мне возможным. Пальцы, сжимающие края бумаги, побелели, мелкая дрожь бьет мое тело.
Все началось, когда к власти пришел Генрих Эйв. Ненормальный, сумасшедший правитель, который вот уже двадцать лет развлекается, посылая каждые три месяца случайному "победителю" разрешение на убийство. И каждый раз число этих "везунчиков" разное. Но за всю историю существования нового режима не было больше десяти жертв.
Ладно, возможно все было бы прекрасно, если от
Бежать от этого бесполезно. Ты не скроешься. А если тебя поймают, то прилюдно казнят на центральной площади города. Я помню один такой случай. Мне было десять, когда я в первый раз увидела насилие. Жестокое и ужасное. Парня высекли, а потом сдали на опыты в правительство. Самое жуткое, что может случиться с человеком.
В детстве долгом каждого ребенка было сочинить историю про этого бедного парня. Никто не знал, что делают с людьми в закрытых помещениях лабораторий, но всем было интересно. Рождался миллион самых смелых и жутких историй за несколько часов. Ходили слухи, что наш правитель самый настоящий каннибал.
Всю ночь я сижу на полу, ни о чем не думая, сверля глазами конверт у меня в руках, словно он может испариться. Колси стучалась ко мне, но я притворилась, что сплю и не слышу ее. Мне не хотелось отвечать на ее вопросы. Мне не хотелось никого видеть.
Когда за окном начало светлеть, а полоска горизонта приобрела оранжевый окрас, сон берет верх над моим телом и разумом. Стащив с кровати подушку, я засыпаю, как только закрываются глаза.
Будит меня требовательный стук в дверь и голос отца.
– Клио. Поднимайся и выходи из комнаты, - просит он. Я знаю, что сейчас его лицо серьезно, а на смуглой коже появились глубокие морщины.
– Пожалуйста, - добавляет папа.
– Сейчас, - тихо хриплю я. Не знаю, услышал он или просто сдался, но шаги за дверью направились в сторону лестницы, а затем стихли.
Рядом со мной до сих пор лежит ненавистный белый конверт. В глазах мутно, а голова раскалывается от ночных рыданий и короткого сна. Достаю из шкафа чистые вещи и быстро переодеваюсь. Волосы спутались и торчат во все стороны, но мне не до них.
Выхожу из комнаты и тут же натыкаюсь на маму.
– Клио, - говорит она, глаза стали влажными и красными от слез. Наверно она тоже плакала ночью.
– Мне так жаль...
– Она крепко обнимает меня, а я обнимаю ее.
– Не надо, прошу тебя, перестань.
– Господи, лучше бы это письмо досталось мне, - говорит она, выпуская меня из объятий.
– Лучше? Для кого?.. Лучше не будет, - я злюсь, ведь никак нельзя исправит то, что уже произошло.
– Так что просто забудь о нем, - прошу я ее.
– Девочка моя, как я могу забыть о том, что мой ребенок должен совершить убийство? Как ты себе это представляешь?
– Спрашивает она. Ее слезы высохли, а лицо приобрело воинственное выражение.
– Пока что никак.
Мама берет меня за руку, и мы вместе спускаемся
Как только я сажусь за стол, он отрывается от чтения.
– Ужасный вид, - улыбаясь, говорит он.
– А чего ты ожидал?
– Резковато спрашиваю я.
– Я не хотел давить на больное, - в знак примирения протягивает мне тарелку с печеньем.
– Открыла конверт?
– Не хотел, но давишь.
Хочу уйти, что бы прекратить этот бессмысленный допрос. Неужели он не понимает, что я не в состоянии обсуждать присланный мне "подарок".
– Вилсон! Прекрати, не стоит сейчас заводить этот разговор, - шикает на него мать.
– Какой разговор?
– Любопытствует Колси, запихивая в рот печенье в форме звездочки целиком.
– Никакой, милая.
– Мама нежно улыбается ей.
– Завтракай и собирайся в школу.
Мама с Колси весь завтрак болтают о какой-то ерунде, отвлекая отца, лишь бы он не спрашивал про этот чертов список и письмо. Я молчу, изредка поддакивая, если мне задают вопрос, и при первом же удобном случае спешу сбежать из дома.
Забежав наверх, я натянула черную кожаную куртку, а когда собиралась выходить, под подошвой ботинка заскрипела бумага. Белый помятый конверт так и валяется на полу. Не думая, я сунула его в карман куртки. Не хватало еще, чтобы папа его вскрыл.
На выходе снимаю сумку с колышка, беру с полки ключ и самая первая выхожу из дома.
– Хорошего дня, - желает мне девичий голос домашнего компьютера, когда я открываю дверь ключом-картой.
День будет действительно "замечательным".
На улице свежо и прохладно. Листья на некоторых деревьях приобрели кровавый оттенок. Они мрачно смотрят на меня, как бы напоминая, что я должна совершить убийство.
Конверт в правом кармане стал таким тяжелым, что кажется, будто я несу не бумагу, а кирпичи. Холодный ветер, пробирающийся под одежду, заставляет меня дрожать. Наверно, стоило не идти на работу, сказать, что я заболела, чтобы не видеть счастливых лиц. По улице идут редкие группы людей, которые о чем-то весело переговариваются. Некоторые здороваются со мной, а я просто киваю им в ответ. Вчера не хотели разговаривать со мной, сегодня я ни с кем не хочу разговаривать.
Я хочу спрятаться, хочу убежать, хочу никогда не родиться, все, что угодно... лишь бы не видеть этого ужаса, не испытывать таких угнетающих эмоций.
Приезжает поезд. Даже он сегодня весело скрипит по рельсам. Меня начинает тошнить от всего вокруг.
Гул голосов раздражает. Хочется закрыть уши руками, только это не поможет, ведь мысли не снаружи, они в моей голове.
Всю дорогу я высматриваю одного человека. Мне до безумия хочется поговорить с ним. Хочется, чтобы он превратил эту ситуацию в шутку. Сказал, что это простой розыгрыш и мне не надо никого убивать. Но я не вижу его ни в поезде, ни на рабочем месте.