Разрешение на убийство. Часть 1. Будь на чеку
Шрифт:
– Я всегда знала, что ты идиот Рик, - говорю я, убирая руку от глаз.
– Не надо светить мне в глаза.
Луч яркого света от фонаря направляется в пол, избавляя меня от пытки светом. Прохожу в помещение, огибая парня, который что-то ищет в коробке, стоящей на самой нижней полке стеллажа. Я нахожу коробку со скотчем и вынимаю две бобины.
– Ты сегодня молчалив, - как бы, между прочим, замечаю я.
– Разве?
– Спрашивает Рик без особого энтузиазма и продолжает рыться в коробке.
– Обычно ты начинаешь доставать меня своим обществом, как только я покажусь в
Этот парень постоянно бегает за мной, оказывая слишком много знаков внимания. Я знаю, к чему он ведет, но почему-то медлю. Наверно, потому, что он слишком настырный и надоедливый. И он постоянно шутит надо мной. На любую мою фразу, насколько колкой бы она ни была, он обязательно найдет, что ответить мне в тон.
– Если ты не заметила, я больше не навязываю тебе свою компанию, - спокойно ответил он, перенося свои поиски на другую коробку. Он даже не посмотрел на меня.
– Отлично, - я постаралась ответить безразлично.
Что-то неприятное осталось после его слов. Я всегда считала его другом, и, если глубоко копнуть, мне даже нравилось его постоянное внимание. Я так разнервничалась из-за этого, что не могу вставить клейкую ленту в пистолет. Хотя умею делать это даже с закрытыми глазами.
Я подошла к Рику и присела около него, подставляя пистолет к свету фонарика. Надеюсь, он не заметил, как дрожат мои руки. Свет его синего маячка пульсирует слишком быстро и рвано, сигнализирую я его быстром сердцебиение. Если Рик и волнуется, то по лицу ничего не заметно.
Закончив с этим, я решаю сходить в столовую и перекусить, пока еще осталось время.
– Ты идешь на обед?
– Спрашиваю парня.
Он качает головой.
– Что я такого сделала, что никто не хочет со мной разговаривать?
– не выдерживаю я.
– Сегодня людям не до общения. Ты тут ни при чем, - отвечает он, доставая из коробки странный предмет.
– Почему?
– Я знаю, что задаю глупый вопрос, вот только не могу промолчать.
Он вопросительно смотрит на меня. Его голубые глаза в неестественном холодном свете кажутся белыми. Мне кажется, я упускаю какую-то важную деталь, но не могу понять, какую.
– Ты что, забыла?
– Забыла что?
– Сегодня первое октября, Клио. Сегодня начался новый квартал, - отвечает мне Рик и скрывается, оставляя меня в темноте наедине с ужасом.
Пальцы сами собой тянутся к маячку на левой руке. Я нащупываю его под кожей. Как я могла забыть о таком? Почему мой внутренний календарь решил предать меня? Это и есть причина всеобщей молчаливости, напряженности и мрачности. Сегодня может решиться судьба любого. И моя в том числе. Возможно, именно в этом квартале мой маячок погаснет или я сама погашу чей-то.
***
Доработала смену я в полном замешательстве. Апатия навалилась на меня. Все послеобеденное время я простояла перед конвейером со стеклянными глазами. Красные буквы на клейкой ленте слились в неразборчивые красные пятна, так напоминающие кровь. Кровь, которая должна пролиться. Кровь, которую
На негнущихся ногах я направляюсь к поезду. Двадцать минут поездки оказались очень продуктивными в плане мышления. Вероятность того, что меня выберут, была настолько маленькой, что нулей после запятой в десятичной дроби должно быть больше десятка. Это небольшое открытие немного успокоило мои нервы.
Открыв дверь пластиковой картой-ключом, я вхожу в прихожую. В доме тихо, словно никого нет дома. Обычно сестра радостно прыгает вокруг меня, как только я прихожу с работы, уговаривая посмотреть с ней старые мультфильмы или проверить правильность выполнения домашнего задания. Мама обычно занята приготовлением ужина. Но сегодня никого нет.
– Мам?
– Зову я. Но ответом мне служит лишь тишина.
– Что на счет почты?
– Спрашиваю я у сенсорной панели, прикладывая карту-ключ.
– Новых писем нет, - отвечает мне девичий голос.
Я закрываю глаза, сильно зажмуриваясь. Мурашки табуном несутся по моей коже, оставляя после себя неприятные ощущения. Прислоняюсь к стене и шумно выдыхаю. Письма нет.
Возможно, мне повезло в этот раз?
Сбрасываю туфли, прохожу в комнату и замираю.
Родители сидят на диване, мама бесшумно плачет, а папа обнимает ее. Но пугает меня не это, а белый конверт, лежащий на стеклянном журнальном столике. Позолоченный герб, в верхнем правом углу ярко выделяется на плотной, качественной бумаге. Мое сердце падает вниз, утягивая все органы за собой. Меня начинает тошнить. Усиленно моргаю, в надежде, что мне показалось. Но конверт продолжает лежать на столе, ослепляя меня своей белизной.
– Для кого оно?
– Севшим голосом спрашиваю я. Родители поднимают на меня перепуганные глаза, словно только что поняли, что в доме кроме них кто-то есть. В глазах отца стоят слезы. Это пугает меня еще больше, чем пришедшее по почте письмо. Мой отец никогда не отличался чувствительностью. Он всегда собран и жёсток, словно проглотил кусок железа, который окутывает его как броня. Но не сегодня. Его блестящие глаза и нервность в движениях окончательно выбивают меня из колеи.
– Ох, Клио, - всхлипывает мама, вытирая слезы платком. Она продолжает плакать. Никто из них не произносит больше ни слова. Только отец продолжает смотреть на меня с сожалением. И тогда я все понимаю.
Оно для меня...
Для меня.
Разрешение на убийство для меня...
Глава 2
Я сижу в своей комнате с конвертом в руках, который не спешу разворачивать. Подушечки пальцев горят, словно я держу в руках не бумагу, а горящее полено. Слезы прочертили соленые блестящие дорожки на моих щеках. Я должна убить человека. И я не могу отказаться от этого.
"Сумасшедший урод! Ненавижу. Ненавижу!" - быстрее пульса бьется мысль в моей голове, хаотично отражаясь от стенок черепа, причиняя сильную боль. В горле застряло что-то большое, колючее, не давая даже сглотнуть, а перед глазами все расплывается от слез ярости. Маячок пульсирует слишком быстро, раздражая глаза, отчего головная боль только усиливается.