Разрешенная фантастика – 1
Шрифт:
– А почему бы это вдруг, – тон князя, нарочито равнодушный, но по незаметным простому человеку признакам, показавший магу, что тот вовсе не так равнодушен, как хочет показать, и интерес, что прорезался сейчас у князя – неподдельный, – запас воды в подземной цистерне оказался бы… Испорченным? Ведь там… Вода не гниёт и не протухает?
– О, да, князь. Но… Для этого я и пришёл к тебе. Я знаю способ, как сделать её – не то, что непригодной для питья – а и ядовитой! Люди, испившие такой воды, приходят в дикое бешенство! Начиная убивать
А через несколько минут такие люди неизбежно умирают. В жутких корчах, с дикими криками от нечеловеческой боли, и с посиневшим лицом!
Воцарившееся молчание не нарушали даже сверчки-цикады. (Уж маг знал, как их!..)
Затем Князь спросил:
– Как же ты собираешься проникнуть в город, кудесник, если сам говоришь – его стены и высоки и неприступны?
– Прости, Княже, но это – уже не твоя забота. У нас, кудесников, есть и свои маленькие секреты. И, – Павсаний постарался, чтоб князь заметил, как дёрнулась его щека, – такие средства, про которые никому знать не надобно.
– Понятно. – князь тоже не захотел называть яды, наговоры, и преображения тела вслух, хотя в смысле как раз ядов кудесник мог бы кое-чему у него и подучиться, но хмыкнул неодобрительно, – Ты прав. Я бы непременно захотел посадить тебя на кол, предложи ты мне такое – до того, как наши первый и второй штурм отбили. С великими для нас потерями. Ты верно подметил – такое… Унизительно для воеводы. Однако…
Сколько тебе нужно времени? На то, чтобы проникнуть в город, и… Всё сделать?
– Три дня. Но нужно мне, Княже, не только время.
Ещё мне нужно, чтоб о моём участии в твоём славном походе никто и никогда не узнал!
Да и подозрительно будет, если вдруг, ни с того, ни с сего, столь хорошо укреплённый град – сдастся врагу, что и числом меньше гарнизона, и штурмом не взял крепостные стены…
Поэтому мне нужно, чтоб твои воины с твоими мастерами сделали вот что.
Поставили ваши корабли на колёса.
– Как?!
– На колёса. Навроде тележных, – маг почуял, что собеседник быстро всё понял, хотя и старается изобразить недоумение, – Чертежи я дам. За три-то дня – как раз управитесь. И когда подует попутный ветер – а он подует! – двинули эти корабли к стенам крепости. (Сами они всё равно не сдвинутся с места. Нужно будет подталкивать!)
Главное – не доходите до самих стен! Иначе греческий огонь найдёт себе пищу! А нам это вовсе ни к чему. Корабли должны… Остаться в целости.
– И почему же… Хм-м… Мы должны поставить корабли на колёса? И двинуть их?
– Это просто, Княже. Нам нужно, чтоб в хрониках об этом походе было написано нечто запоминающееся. Необычное. Такое, что сразу заставит говорить о нём, как о чём-то небывалом прежде. Чудесном! Объясняющим, чего якобы убоялся наш драгоценный Лев Шестой.
И уж совсем нам не нужно,
Так что пусть число твоих воинов для летописцев этого Похода будет… Скажем, не восемь, а – восемьдесят тысяч. Кораблей – не двести, а – две тысячи. И враг, устрашившись диковины – кораблей на колёсах! – как бы сам откроет врата города, и выплатит дань: чтоб сохранить хоть часть своих богатств. И – видимость независимой столицы. Независимого государства.
Молчание затянулось на несколько минут. Князь… делал вид, что думает.
Врёшь, хитро…пый варвар! Всё ты давно решил!..
– Ох и коварен ты, кудесник. И продумал всё это, как я погляжу, давно. Видать, есть у тебя зуб на… Хм! И ждёшь только подходящего…
Скольким уже воеводам предлагал ты этот… Способ?
Павсаний понимал, что росский Князь давно раскусил его. И ответить лучше правду:
– Трём, князь. Первый велел посадить меня на кол, второй и третий – повесить и разорвать на куски конями.
– Ну, судя по тому, что ты всё ещё жив, они не слишком преуспели.
– Да, Княже. Как я уже говорил – у нас, кудесников, есть свои секреты.
Очередное молчание первым прервал Олег: Павсаний видел и внутренним взором чуял, что ему и «перебарывать» себя, свою совесть, надобности не было:
– Хорошо. Действуй. Я прикажу начать ставить корабли на колёса утром. Плата – как договорились?
– Да, Княже. Чертежи твои мастера пусть возьмут в моей палатке.
– А… Ты?
– А мне эта палатка ни для отдыха, ни для работы, о великий воитель Олег, покоритель Царьграда, больше не нужна. Потому как я хочу показать тебе, почему стены мне – не преграда.
Глядя, как в сгустившейся, и словно ватным саваном окутавшей вершину холма абсолютной тишине, превращаются руки – в крылья, а ноги – в когтистые колонны лап, Олег невольно и отступил на шаг, и перекрестился.
Громадный гриф, повернувший к нему загнутый клюв, проскрежетал:
– Помните же! Вылазки к запрудам нужно отбить. Убивайте! Чтоб больше не совались!..
После чего Олег, в мужеству коему не могли отказать даже враги, с содроганием сердца проводил взглядом бесшумную тень, скрывшуюся за стенами Царьграда.
Однако что творилось в глубине его души, и почему нужно ждать именно три дня, он не соизволил, спустившись, объяснить даже нетерпеливо ожидавшим его верным соратникам…
Бурдюк с отравой Павсаний приготовил давно.
Осталось лишь пошептать на прощанье на картавом диалекте Вассур над двухведёрным бурдюком со смесью щепотки праха брата, земли с Капитолийского холма, корочки оспенного больного, и – основная составляющая! – жёлчи чёрного дикобраза. Злобной твари, созданной как раз братом. Правда, для других целей.