Разрубить имперского дракона
Шрифт:
Истинные арийки кивнули, и острейшие мечи обрушились на головы парней. Они вскрикнули и упали. Гладиаторши встали босыми, раскрасневшимися и этого еще более сексуальными ногами, на трупы поверженных парней и испустили клич:
– Хайль Геринг!
Фюрер-боров оскалился:
– Что же чудесно, даже замечательно! Убийство это то, что... Геринг хотел высказаться остроумнее, но с язык сорвалось лишь самое банальное, с возможных вариантов.
– Надо!
– А
– Оно звенит как серенада!
Томсон с широкой и довольной приятной улыбкой, заметил:
– Да красивые девушки, но одного боя мало.
Хитрый и всегда угадывающий настроение шефа Мюллер кивнул:
– Будет еще один бой! Вернее несколько! Мы капитально развлечем вас, о великий фюрер!
Геринг заносчиво, и рыча, ответил:
– Да меня развлечь это благое дело!
Мюллер с сочувствием сам себе кивнул:
– И очень трудное! Уж очень у вас тонкий вкус!
Геринг на это скромно возразил:
– Да не очень! Я люблю свинину, французские коньяки и вина, апельсины и зрелища!
Томсон - это богатырски сложенный министры правды, предложил:
– Может, посмотрим господа, что-то более разнообразное, чем поединки на мечах! А то надоела эта античность!
Мюллер скромно с лаконизмам, ответил:
– Сейчас вы увидите что-то более разнообразное!
Из сортира, выволокли пьяного Кейтеля. Жирный фельдмаршал, похоже, тут изрядно обгадился, его облили дорогим французским одеколоном. По всему залу разнесся запах парфюмерии и кала.
Геринг как пузырь, надулся:
– Нет, это противно! Надо действовать аккуратнее! Короче говоря, вышвырните его оттуда!
Мюллер хитро подмигивая, поправил:
– Может отсюда!
Геринг еще громче кивнул:
– Да и отсюда!
Кейтеля фельдмаршала, что обгадился по самые гланды подхватили поволокли из зала. А тем временем в ледяном аквариуме сменились декорации. На арену вышла полуобнаженная девушка с трезубцем и сетью. Она была крупная, высокая, смуглая, явно арабского происхождения.
Снежок обжигал
– Пусть славиться мой величайший господин!
Геринг, сильно причмокивая губами, согласился:
– Да я Герман, есть господин всего сущего!
Томсон, показывая свою образованность, ответил:
– Английский язык весьма мелодичный!
Геринг пискливо, словно баран, что режут, рявкнул:
– Как ржавая пила по дубу! Дерьмо, а не язык! Ведь недаром лучшие поэты всех времен и народов были немцы!
Мюллер сразу же кивнул:
– Да высший уровень германской культуры! Особенно в суровой военной прозе!
Геринг, еще хлебнув их хрустального фужеры коньяку, пропел:
– Чем славиться российская культура! Ну, скажем Сталин - многорук клыкаст! И с Лениным шершавая купюра! Им молотом с серпом заехать в глаз!
Свита зааплодировала, все хором стали подпевать и хвалить:
– Право и браво Герман! У вас потрясающее чувство ритма!
Герин даже стал, словно бегемот приплясывать:
– Я фашист! Я суперфашист!
Девушка-воительница, наверное, испанка или арабка, на снежной арене нервно перебирала голыми, мускулистыми ногами. Ей привыкшей к более теплому климату было очень неприятно. Кожа стала синеть, и тогда красотка-волчица, запрыгала.
Геринг сам свинья свиньей, подколол:
– Вот как шлюху припекает!
Томсон вполне политкорректно заметил:
– Это арабский воин, а значит не шлюха!
Геринг фальшиво присвистнул:
– А по-моему воительницы тут, даже хуже шлюхи! Может согреть ей пяточки раскаленным железом, а Тома?
Мюллер с готовностью профессионального истязателя, предложил:
– Немного пропесочим, ее плетью!
Герин строго возразил: