Разрушь преисподнюю!
Шрифт:
Анна Кирилловна загородила выход.
– Шлагбаум закрыт. Покушайте сперва.
– Во-первых, – нахмурился Леня, – не «покушайте», а «поешьте»…
– Не цепляйся! – одернула его Гуля.
– А во-вторых, – продолжал Леня, – аппетит необходимо нагулять.
Тут в прихожей возник отец. Он приблизился, заложив руки за спину, и гладко выбритое лицо его излучало холодное спокойствие. Ребята инстинктивно втянули головы в плечи.
Анна Кирилловна обратилась к мужу:
– Борик, скажи им. Пусть сперва покуша… поедят.
Генерал посмотрел сыну в глаза, затем двинулся прочь,
– Не переживай, Анют. Проголодаются – придут.
Облегченно переведя дух, Леня и Гуля выскочили из квартиры, спустились в лифте и, миновав бдительную консьержку, оказались во дворе дома. Во время этого марш-броска Леня успел передать Гуле содержание подслушанного телефонного разговора.
Солнышко сияло, как летом. Правда, было прохладно, и красно-желтых листьев становилось все больше.
– Отойдем подальше. – Леня извлек из кармана сотовый телефон. – Чтоб из окон не засекли.
– Сын чекиста! – фыркнула Гуля, шагая за ним со двора. – Ты веришь, что Глеб мог кого-то убить? Лично я никогда не поверю.
Леня пожал плечами.
– Всякое бывает.
Гуля резко остановилась. Глаза ее гневно блеснули.
– Что ты хочешь сказать?!
Леня также остановился, и чубчик его вздыбился.
– Я верю в другое! Если Глеб кого-то убил – туда тому и дорога!
Гуля опустила взгляд и, быть может, впервые за время их дружбы не нашла, что возразить.
– Ладно, – вздохнула она, – отойдем еще подальше. Чтоб и с телескопом не засекли.
Леня сердито подытожил:
– На месте отца я бы этому говноеду Юрию Васильевичу прищемил хвост. Ох, прищемил бы!
Гуля взяла его за руку и потащила за угол ближайшего дома. Чтобы выйти наконец из зоны наблюдения.
Майор ФСБ Луганский вновь посетил «Метрополь». На сей раз он обошелся без надвинутого на лоб берета и темных очков: как говорится, надобность отпала. Юрий Васильевич был в более светлом костюме, при галстуке и в замшевой куртке. И каждый волосок в прическе его и в усиках, разумеется, знал свое место. Облокотясь на стойку, майор допрашивал портье с гораздо большим упорством, но с тем же успехом. Физиономия портье вместо почтения к спецслужбам выражала лишь вежливую скуку. Юрий Васильевич, однако, проявлял терпение, поскольку ничего полезного узнать не рассчитывал, и допрос проводил, что называется, «для близиру».
– Значит, Мак-Грегор прокондылял сюда из бара, вот так прошел к дверям, и больше ты его не видел, так?
Портье кивнул:
– Точнее не скажешь.
– И за что тебе деньги платят? – пошутил майор.
Этот вопрос портье оставил без внимания.
Между тем под пальмой, в том кресле, где вчера сидел барон, вольготно расположился Куроедов. Его одутловатая физиономия также выражала скуку. Устроив своему Гаврилычу выходной, Куроедов лично привез приятеля-майора в «Метрополь» и теперь дожидался завершения следственных действий. Благо, данное тетке обещание выполнять не придется: друг Ричард (кто бы мог ожидать?) сыграл в ящик.
И вот, стало быть, Куроедов сидел в кресле и курил,
Зато японец проследил их путь от парковки до отеля и записал номер куроедовского «Мерседеса». Маленький человечек со шрамом над бровью умел быть неразличимым не только в людской сутолоке, но и в практически пустом фойе гостиницы.
Майор Луганский тем временем сворачивал малоэффективный допрос.
– Тот тип в джинсах и куртке больше не возникал? – осведомился он вяло.
Портье разве что не ковырял в носу.
– Какой тип?
– Который вчера встречался тут с Мак-Грегором.
– А-а… Нет вроде. На глаза не попался.
Майор нахмурил напоследок брови.
– А ты смотри в оба, варежку не разевай. – Он выложил на стойку визитку. – Появится – звони. Тебе зачтется.
Портье едва сдержал вздох облегчения.
– Всенепременнейше.
Луганский вперил в него взор, однако решил не связываться и, подойдя к Куроедову, присел на соседнее кресло. Куроедов, прищурясь, взглянул сквозь сигаретный дым.
– Далеко продвинулся? – полюбопытствовал он.
Майор достал расческу, провел ею по височкам и убрал в карман.
– Далеко, не далеко, – отозвался он, – но муженька твоей принцессы мы прищучим. Тем более что покойный Мак-Грегор вполне мог натрепать ему про твоих английских родственников.
Куроедов отмахнулся сигаретой.
– Он сам ничего не знал.
– Как выяснилось, он знал адрес твоей дачи.
– И что с того? Не поднимай хипиш, Юрик. Допустим, этот Мак-Грегор, перед тем как его замочили, успел брякнуть корешу про фазенду в Голицыно. Чего нам опасаться? Что учитель французского припрется туда с инспекцией? Так ему охрана руки-ноги повыдергивает. Ее-богу, Юрик, паранойя – твоя профессиональная болезнь.
Майор Луганский отогнал ладонью сигаретный дым.
– Вова, не будь олухом. Откуда, интересно, этот школьный учитель знает барона Мак-Грегора? Простенький такой вопрос. Может, он родня лорду Грину, на которого рассчитывал покойник? Или только однофамилец? Это надо выяснить. В совпадения, Володь, я не верю.
Куроедов с усмешкой тряхнул длинными волосами.
– Похоже на международный заговор.
Луганский на шпильку не отреагировал.
– Владимир Сергеевич, – холодно произнес он, – муж твоей тетки на пороге открытия, которое может нас озолотить. Если уж я влез в этот бизнес, то не позволю устраивать из него лохотрон.
Поблизости от приятелей вновь нарисовался маленький японец. Промелькнул и растворился.
Куроедов поднял вверх руки.
– О'кей, Юрик, о'кей. Делай как знаешь. Одного не пойму: какого дьявола ты ломанулся докладывать шефу? Имея такую лапу, как твой отчим, шефа можно вообще не впутывать.
Луганский кивнул.
– Казалось бы. Но, видишь ли, Вова, так все сплелось, что в долбаной этой школе, на ступеньках которой ты так славно разбуянился…
– Опять?! – вскричал Куроедов. – Я же признал, что…