Разрушай и подчиняй
Шрифт:
Я сжала кулаки.
Отказ в крошечном чувстве дома, который я нашла в нем, укрепил мое убеждение, что я сделаю что угодно — по-настоящему что угодно — чтобы получить ответы, которых так желаю.
Я не волновалась о том, что буду делать.
Мне было все равно, что придется вытерпеть.
Я узнаю правду.
Узнаю.
Мужчины за его спиной неловко замешкались. Черный Ирокез откашлялся.
— Ээ, През?
Мужчина-катастрофа напрягся, сжал руки в кулаки. Вместо того, чтобы отвести взгляд,
Оно становилось глубже, крепче — требовательней, чем когда-либо.
Холод спустился вниз по спине, превращаясь в дрожь, толчками пульсируя ниже — от спины к ногам.
Что-то обжигающее промелькнуло между нами. Опасное сочетание соперничества, влечения и угрозы.
«Ты знаешь меня».
Он стиснул челюсти, так, будто услышал мои мысли.
Я не знала, или я должна быть вне себя от радости из-за непоколебимости чутья, что мы были связаны, или оцепенеть оттого, что кто-то из моего прошлого мог так со мной обращаться.
«Скажи мне.
Ты мой возлюбленный?
Мой брат?
Мой заклятый враг или друг?»
Я ненавидела утопать в неведении, где даже реальность не была правдоподобной, без подтверждения о прошлом, которое я больше не могла вспомнить.
Связь достигла апогея, превращая ожог на моей руке в ад.
Потом… он моргнул.
Разбив осознание в пух и прах, и оторвав свой взгляд от моего, он разорвал паутину. Все, о чем я думала, что я чувствовала или знала, исчезло в мгновение ока. Дрожь ушла, растворяясь в земле, оставляя меня опустошенной и еще более одинокой, чем раньше.
Любое воспоминание или узнавание в его взгляде испарились, сменившись ощутимым гневом.
Он больше не был заинтригован или увлечен мной, но был взбешенным и ненавидящим.
Что изменилось?
Как он так легко отстранился от меня?
И как он сделал это так успешно, заставив меня засомневаться, что увидела хотя бы намек на что-то более глубокое?
Это все в моей голове?
Запустив широкую ладонь в волосы, он зашагал в начало нашей шеренги. Он разжал кулак своей окровавленной руки и положил ее на бедро, насилие витало вокруг него как аура.
Замерев перед нами, он шумно вдохнул.
— Полагаю, что сейчас я должен поприветствовать вас. — Он пнул пустоту, скрипнув своим большим черным ботинком по полу. — Извините за сумятицу. И игнорируйте бой, который вы видели.
Его глаза приземлились на каждую из нас, пригвоздив к бетону.
— Меня зовут Артур Киллиан, но вы и все остальные зовите меня Килл. Вы — разовая сделка — ни больше, ни меньше.
Мои глаза расширились. Его имя… я ждала его, чтобы вызвать воспоминания.
Ничего.
Мужчины, пять или шесть, появились из коридора, остановившись напротив кожаных кнопка-диванов. Они выглядели так, будто они
Женщина рядом со мной вздрогнула, с опаской оглядываясь на вновь прибывших. Они были такими же окровавленными: некоторые в рваной одежде, другие с рассеченными губами и ушибленными скулами. Все они имели преимущество — жилистые и непредсказуемые.
Я застыла на месте, наблюдая, впитывая информацию, и стараясь оставаться как можно незаметнее.
Артур Киллиан, который был помещен в центр моего нового мира, не имея лучшего якоря, повернулся к ним лицом.
— Вы будете подчиняться, или мне придется снова надрать вам задницы?
Мужчины ухмыльнулись, скрещивая руки.
— Будем. Ты все еще През.
Килл прорычал:
— Вы понимаете, но вы не чувствуете этого. Очень жаль. Все закончено. Все длилось четыре гребаных года, и я выиграл справедливо и получил это право. Вы подчинитесь моим правилам. А если нет — умрете.
Мужчина, около тридцати с густыми усами, кивнул.
— Знаю о твоих мотивах. Не могу сказать, что я счастлив, но согласен с тем, что ты говоришь. Уоллстрит поручался за тебя много раз. Будем доверять его решению, независимо от того, что ты из говноедов Кинжалов.
— Эй. Клубные дела… Посетители… — Черный Ирокез кивнул на нас подбородком.
Килл нахмурился, сдерживая свой гнев.
— Ты прав. Заткнитесь. Все вы.
— Ты говоришь нам заткнуться? Ты требовал от нас присяги в течение многих лет, и теперь, когда мы собрались сделать это, ты хочешь нас заткнуть?
Килл сжал челюсти, вены надулись в жгуты на его шее.
— Отлично! Но давайте проясним одну вещь, я не Кинжал. Больше нет. Я первый, кто вырвался от них — так что прекращайте эти домашние разборки и вернемся, черт возьми, к обмену.
Парни зашаркали на месте, но кивнули. Один пробормотал:
— Это то, что я пытаюсь сделать. Ты отобрал мое оружие.
— Хорошо. — През, как я поняла, короткое обращение для Президента — кивнул. — Мы больше не скользкие однопроцентники. Мы завязали с этим дерьмом. Разве я уже не доказал, что если вы последуете за мной, мечта Уоллстрита сбудется и никто не умрет?
Мужчина с короткими волосами и выбритым прядями черепом огрызнулся:
— Это все красивые и пижонские, бл*дь, слова, но не для этого места. Долг Преза — быть со своей армией.
— Хватит! — Килл взревел. — Что я делаю во имя этого клуба не твое, чертово, дело. — Он двинулся вперед, угрожающе наклонив голову. — Вы взрослые люди. Я вам не чертова нянька. — Тыкая пальцем в лицо Густым Усам, он бормотал: — Вам не нравятся деньги, которые я плачу? Отлично, верните их.
Густые усы стиснул челюсти.