Разрушенная

Терри Тери

— Еще одно. Мои воспоминания. Ко мне возвращались воспоминания, связанные с местом, где я находилась до десяти лет. До десяти лет я оставалась левшой, а потом меня заставили стать, как все, правшой. Возможно ли, что причиной тех воспоминаний стал именно переход с леворукости на праворукость? — Вообще-то такую теорию предлагала Стелла, и в списке вопросов, с которыми Ди-Джей отправил меня сюда, этот не значился, но ночью я решила его задать. Другой такой возможности может и не быть.

Доктор Лизандер снова погружается в молчание. Потом кивает:

— Возможно,

единственными недоступными воспоминаниями о твоей Зачистке были те, которые ассоциировались с праворукостью. Другие, не исключено, оказались подавленными, но, доступными в определенных обстоятельствах. Но это только предположение. Насколько мне известно, случившееся с тобой — явление уникальное, так что кто может знать наверняка?

Хочу задать еще один вопрос, но тут ее взгляд падает на мое запястье.

— Кайла, на твоих часах 7.59.

Я срываюсь с места и бегу к техническому люку в задней части комнаты. Цифры на часах меняются на 8.00.

— Жаль, что времени мало, — бросаю я и открываю дверцу, но бокса на месте нет, а между мной и дверцами с другой стороны срывающаяся в темноту пропасть.

Потом противоположные дверцы открываются, я вижу тянущиеся на помощь руки и прыгаю к ним, ударяясь обо что-то лодыжкой. Меня подхватывают и тянут вверх.

— Где тот приют, в котором ты была? — спрашивает доктор Лизандер мне в спину.

— В Камбрии, — негромко отвечаю я, и дверца закрывается. Стоило говорить или не стоило, не знаю, но обмен есть обмен, а она на мой вопрос ответила.

Поднимаюсь на ноги и слышу, как заработал моторчик лифта. Бокс идет наверх. Повезло. А вот лодыжка болит. Наклоняюсь и вижу царапину.

— Ты в порядке?

— Ничего страшного, обойдется.

Я иду за ним по коридору, слушаю, как он объясняет, что нужно сказать, если кто-то что-то спросит. Вот и лифт. Кабину ждут несколько человек из обслуживающего персонала, но они только улыбаются, кивают и ни о чем не спрашивают. Все они выходят на другом этаже. Мы возвращаемся на парковку, к фургону.

— Извини, но тебе придется посидеть здесь тихонько до перерыва на ланч. Продукты на заднем сиденье — перекуси.

Он открывает дверцу, я забираюсь внутрь, дверца закрывается. Переодеваюсь в свою одежду, нахожу в пакете сэндвич и бисквиты и с жадностью ем, обдумывая наш с доктором Лизандер разговор.

Водитель, как и обещал, возвращается через несколько часов и везет меня на встречу с Эйденом.

По возвращении в Оксфорд я пересказываю ему все, что узнала. Может быть, они с Ди-Джеем разберутся лучше, чем я.

Почему кто-то, занимающий высокое положение и имеющий право отменять решения больничного совета, вмешивался в мою жизнь? Ответа на этот вопрос у меня нет, но что-то подсказывает: ничего хорошего ждать не приходится.

Доктор Лизандер не в курсе того, что творится в том приюте, это ясно. Как она распорядится полученной информацией? У меня холодеет внутри. Не попадет ли из-за меня в неприятности еще хуже, чем в последний раз?

ГЛАВА 32

— Бен

искал тебя прошлым вечером, — говорит Уэнди. — Предположу, что на этот раз ты не с ним провела всю ночь.

— Я ни с кем ее не проводила.

— Не злись так, я тебе верю. Просто послушай меня.

— Слушаю. Что?

— Я не очень хорошо тебя знаю, но знаю, зачем ты здесь, поэтому вопросов задавать не стану, а только предупрежу: будь осторожна.

— Что ты имеешь в виду?

Уэнди протягивает конверт.

— Ничего, но будь осторожна.

Она выходит из комнаты, а я вскрываю конверт.

Узнаю почерк Бена — такой же, как и был всегда.

Дорогая Кайла, сканирование прошло хорошо, так что от постоянного надзора меня освободили — ура! Заглядывал к тебе вечером — отметить это дело, — и где ты была? Шанс оправдаться у тебя есть, но только один. Жди меня завтра на башне церкви Святой Марии. Вид, говорят, изумительный. Не заставляй снова тебя ждать. Люблю, Бен.

Ждать, но когда? Время Бен не указал. Может, он уже ждет меня там несколько часов!

Перебираю чистую одежду — ее, оказывается, не так уж много. Заимствую у Уэнди топ и оставляю на столе объяснительную записку. Засовываю в карман пальто камеру, выскальзываю из комнаты и иду по коридору. Выхожу через боковую дверь колледжа и быстро нахожу вход в церковь. Показываю смотрителю студенческий билет, а он мне — путь на башню.

Поднимаюсь. Сначала по ступенькам в церкви, потом по ступенькам в самой башне. Выше и выше. Добираюсь до узкой винтовой лестницы. Старинные, стертые каменные ступени… уже и круче. Желание поскорее оказаться наверху подталкивает в спину, но осторожность заставляет замедлить шаг.

Вот и вершина. Выхожу на площадку, под холодный ветер. Бена не видно. Сама площадка, неровная и узкая, окружена каменными перилами.

Обхватив себя руками, обхожу башню по периметру, заглядывая по пути в туннели, и наконец попадаю в тупик. Бена нет.

Либо он был здесь и, устав ждать, ушел, либо вообще не приходил. Нужно было спросить Уэнди, когда он дал ей эту записку. Если был и ушел, то нужно идти и поискать его. С другой стороны, он ведь может вернуться, а меня уже нет. Решаю подождать и повторяю маршрут, но теперь уже обращаю больше внимания на виды Оксфорда и подавшихся вперед горгулий, широкие раскрытые пасти которых готовы проглотить дома внизу. Прижимаюсь к холодной каменной стене и смотрю, дрожа, на Колледж Всех Душ. Отсюда видны, пусть и не целиком, оба двора, включая скамейку, на которой сидели и разговаривали мы с Беном.