Разрушитель Небес и Миров 2. Легион
Шрифт:
— Что там такое? — Илай крутит головой, глядит то на завесу, то на нас, вот он-то никакого давления не замечает, хотя видит вспышки и нашу реакцию. Хватает за руку, вздрогнувшую Хелен. — Детка, что с тобой?!
Завеса успокаивается, вспышки гаснут, остаются едва заметные мерцания. Давление на мозг ослабевает, но не проходит совсем. На поверхности завесы остаются тени, которые наливаются чернотой, расширяются, сливаются в пятна, похожие на грозовые тучи, а те срастаются в одну большую угрожающую черную область.
— Мне кажется, или она увеличилась? — слабо говорит лежащий Лео, приподняв голову. — Нет,
Старик тревожно встает, и все поворачивают головы к нему.
— Это значит, что сквозь завесу прошло крупное материальное тело, — объявляет он. — Или несколько поменьше.
— То есть когорта Ганка? — уточняю я.
— Вот именно. У них получилось, хм… — Он качает головой. — Любопытно, значит, они сильны. Пройти завесу не так уж просто. Ну, во всяком, случае раньше так было.
— Ты что, там был? — Артур в упор глядит на него.
— Да, был и больше не хочу. Но, увы, придется.
— С этого момента поподробнее, — просит Виктория.
Карлик негромко вздыхает, и я замечаю, что синева из его глаза исчезла, ушла обратно куда-то вглубь. Он обводит нас всех взглядом, начинает рассказывать:
— Да, пора познакомиться ближе. Как и вы, я — часть проекта. С одним отличием: я входил в экспериментальную группу игроков с ограниченными возможностями. Зара забрала нас из специнтерната на Аляске. Мы подписали документы, кто был способен, за других это сделала администрация интерната. Нас привезли сюда… и потом девятерых из нас нейросеть убила.
— О, господи! — говорит Хелен.
Старик делает жест короткой ручкой:
— В том смысле, что ее инсталляция либо провела к распаду сознания сразу, либо мозговые структуры подопытных распались в течение недели-двух после. Я остался один, сначала все было очень плохо, но потом нейросеть как будто… изобрела возможность для моего тела и разума не распасться.
— То есть сделала тебя оборотнем? — уточняю я.
— Вроде того. За три смены других оборотней не было. Достаточно развившись, я сбежал в облике медведя, вступил в когорту. А потом, много недель спустя, возле Долины призраков, это на другой стороне Острова, нашел еще один артефакт: яйцо фантомного зверя.
Пока говорим, завеса возле того места, где мы находимся, становится все темнее и темнее, черное пятно расползается по ней. И при этом как раз начинается рассвет, небо медленно сереет. Я вспоминаю:
— Да, пока не забыл. Возможно, в тот раз ты меня не слышал, поэтому повторяю: тебе привет от Грина.
Глаза Старика лезут на лоб, он неуклюже поворачивается ко мне:
— Парень до сих пор жив?!
— Нет, я нашел его тело и… посмертное послание.
На лице карлика сожаление, даже скорбь.
— Черт. Жаль. Очень жаль! Грин был неплохим парнем. Он часть моей истории на Острове, мы были друзьями. После того, как мы вырвались обратно из центра острова, Грин очень хотел покинуть это место, а мне вне Острова жизни нет.
— Ты решил, что снаружи потеряешь свою способность, — кивает Рио.
— Да. Опять стать немощным и больным… ну уж нет.
— Ближе к теме, — перебивает Артур. — Что было в центре?
— Вы — третья смена на моей памяти. С той когортой мы точно так же прорывались в центр Острова. Сперва бились с тварью, похожей на броненосца размером с автомобиль. Мало
Слушая его, Артур нервно притопывает, бросает взгляды на завесу. Чернота продолжает расползаться по ней. Нависает над нами грозовой тучей, давит, прижимает к земле. Или мне кажется, или внутри области тьмы завеса будто бы закипает, от нее веет опасностью, хочется свалить отсюда подальше.
— Так почему ты здесь? — спрашивает Рио. — Если ты побывал в центре — почему вернулся?
Старик разводит руками:
— Не помню ничего конкретного, остались только эмоции: злость, ненависть, обида. Судя по всему, завеса стирает память, если из нее возвращаешься на Остров. Еще я помню каких-то стражей. Великанов или… Нет, просто очень высоких людей? Не могу восстановить эту часть своей памяти. — Он резко меняет тему разговора: — Кстати, у Ника есть интересная штука. Костяной нож. Ты ведь чувствуешь, что он не простой?
Вместо меня отвечает Рио:
— Мы уже догадались, что это ключ от тотемов. Вот только как его использовать? — китаец щелкает пальцами. — Намекаешь на то, что если им открыть тотем, то через ход можно пройти за завесу? Но как мы узнаем, что идем куда нужно? Мы ж там даже никогда не были.
— Ты прав, — кивает Старик. — Мы заблудимся и сгинем в межпространстве. Ключей должно быть два. Открывается тотем вход и тотем-выход, а между ними образуется тоннель.
— Рио, а скрафтить второй нож ты сможешь? — озвучивает Вики пришедшую и мне мысль. — Чтобы мы могли сделать этот самый тоннель?
Снимаю нож, протягиваю Рио, он долго вертит его в руках, возвращает:
— Увы. То есть я могу изготовить аналогичный, но он не сработает. Должны быть тончайшие… энергетические нити, что ли, которые… Не знаю, как сказать. Которые вдохнули бы в крафтовую вещь силу.
— Жаль, — вздыхает Вики.
Уже раннее утро, холодно и зябко. Артур надевает рюкзак; глядя на него, остальные «спартанцы» делают так же.
— Вы можете тянуть сколько угодно, мы выдвигаемся, — говорит он.
— Куда? — Старик делает недоуменное лицо, кивает на черноту. — Вон туда? Ну-ну. Насколько я знаю, завеса пропускает определенное количество игроков, а потом… Потом — вот так. Если сунешься туда, возмущение этой штуки тебя рассеет на атомы. Сейчас нам туда нельзя.
Линда, поднявшаяся было, издает вздох разочарования и снова плюхается на землю. Артур катает желваки, его глаза мечут молнии в Старика, в меня, в Вики и Быка, который витает в другом мире.
— А когда будет можно? — сквозь зубы цедит он.
Надо же, казалось, что он безупречно владеет собой, а на деле, чуть что не по его, ведет себя, как избалованный ребенок.
— Минимум четыре часа. Завеса должна посветлеть.
В середине черного пятна появляется буро-багряный пузырь, по нему бегут оранжевые трещины, будто его распирает изнутри.