Разрушитель Небес и Миров. Арена

Бард Олег

— Интеррект, блин! — бормочет Илай.

— Просто говоря, нас иссредуют. По-моему, это нужно для того, чтобы в динамике посмотреть, что будет происходить с нашей ричностью посре того, как вживят нейросеть. То есть, хотят знать, поврияет ли она на базовые эээ… характеристики. Изменимся ри мы ири останемся собой.

— Ух ты ж умник, твою мать! — ругается Илай. — Я тут так напрягся, аж жрать захотел.

Мужчина-мышь в белом халате загружает нам еще тест и говорит виновато:

— Это последний. Но с едой, извините, не получится.

Инсталлировать нейросеть лучше натощак.

— Хреново, — вздыхает Илай. — Чем жратва, которая в желудке, помешает мозгам?

— Возможно, вас будет тошнить.

— Тьфу! Лишь бы не обгадиться.

— Это вряд ли. Поработайте еще немного, пройдите тест поменьше.

Потом нас долго ведут по закругляющемуся коридору. Одинаковые двери начинают раздражать, как и безлюдье. Сколько человек вообще работает в Институте, почему здесь так пусто? Из-за этого не покидает ощущение странности происходящего. Хотя вот видео-камеры тут повсюду. Наконец мы добираемся до лифта, поднимаемся на верхний этаж и оказываемся в снежно-белом вестибюле. Лаборант говорит:

— Сейчас я покажу комнату. Пока мы готовимся, обустраивайтесь. Зара дала добро, чтобы вы перекусили питательным коктейлем. Инсталляцию начнем через час.

Илай первым входит в комнату и едва не налетает на парня, стоящего на четвереньках и крутящего головой. Парень нашего возраста, русые волосы растрепаны, лицо зеленое, словно он выходит из запоя. Рядом за дверной косяк держится девушка с длинными волосами, отдаленно напоминающая юношу. Ее колотит.

— Это еще кто? — изумляется Илай.

— Хелен, Борис, — лаборант подходит к парню, поднимает его. — Я же просил не вставать, пока не пройдет головокружение.

— У меня перед глазами вылазит какая-то хрень, — бормочет тот с ярким акцентом, хлопает себя по лбу.

— Не переживай, это нормально, скоро должно пройти. Хелен, как ты?

— Тоже тошнит. И слова перед глазами. Слова! Но только пытаюсь их прочесть, они исчезают, — она смотрит перед собой, разинув рот, хмурит черные брови, будто видит невидимое нам.

— Эй, — Рио упирается спиной в стену. — С нами будет то же самое?

Илай шумно сглатывает. Лаборант исчезает за дверью вместе с Борисом и Хелен, что-то там бормочет и возвращается к нам. Виновато пожимает плечами:

— Когда подписывали контракт, читали, какие побочные эффекты? Все это пройдет за три-пять часов. Ребятам недавно инсталлировали нейросеть, скоро они придут в норму. Они из Сербии, если вам интересно.

Мы заходим в небольшую комнату, где вдоль стен стоят три кровати и больше ничего нет, я занимаю ту, что справа от входа, Рио — левую, Илай продолжает нависать над лаборантом, сжимая и разжимая кулачища:

— Я никуда не пойду, пока не буду уверен, что это, ну, что там с теми двумя, скоро закончится!

Человек-мышь перестает быть жалким и превращается скорее в рассерженную крысу:

— Ты хочешь сказать, что разрываешь

контракт? Ладно! Я вызову охрану, и тебя отправят обратно за решетку.

Илай напрягается, кажется, он готов ударить этого лабораторного чмыря, но потом бормочет хмуро:

— Ладно, что там у вас дальше?

Молча плюхается на кровать, застонавшую под его немалым весом. Отлично его понимаю, мне самому не хочется ползать на четвереньках и лепетать про какие-то слова перед глазами, но придется потерпеть.

Заходит Зара, краешками губ холодно улыбается каждому и раздает бутылки без этикеток:

— Вы проголодались, подкрепитесь. Возможно, вас будет тошнить, поэтому много есть нельзя.

Илай смотрит на свою бутылку, будто там яд. Никто не решается пробовать пойло, тогда Зара забирает у меня бутылку, делает глоток и возвращает.

— Обычный протеиновый коктейль с витаминами. Нам нужно научиться хоть немного друг другу доверять.

Коктейль напоминает чуть подслащенное молоко, выпиваю его в несколько глотков, а Зара тем временем затягивает уже знакомую лекцию про нейросеть, перечисляет побочные эффекты и успокаивает:

— У каждого пятого процедура проходит безболезненно, зато потом у вас появятся новые возможности, которых не было раньше.

Илай скрещивает руки на груди, упирается спиной в стену:

— А чего ты себе такое в мозги не запишешь, если это типа прикольно?

— У взрослых нейросеть приживается хуже, возможны даже летальные исходы. Положительная динамика прослеживается у подростков и молодых людей до двадцати пяти лет. Чем старше человек, тем тяжелее идет адаптация.

— А почему бы не экспериментировать на детях? — спрашивает заинтересовавшийся Рио.

— У них личность еще не сформирована. Поверьте, мы заинтересованы, чтобы у вас все было хорошо. Ваши победы — наши победы.

Ее голос звучит почти торжественно, и уверенность Зары передается нам, настроение улучшается. Или нам просто что-то подмешали в коктейль? Как бы то ни было, отступать уже поздно, остается принять неизбежное.

— Кто пойдет первым? — спрашивает Зара и вдруг подмигивает мне. Это выглядит так неестественно на ее гладком спокойном лице, что кажется, будто мне подмигнула микроволновка или тостер.

Словно загипнотизированный, я иду за ней. Мы приходим в комнату, заставленную незнакомыми приборами: тумблеры, клавиатуры, мониторы. За столом перед огромным экраном сидят двое в наушниках. Зара подходит к центрифуге серебристого металла, хлопает по блестящей поверхности:

— Забирайся.

Уверенность пропадает — аппарат напоминает округлый гроб, да и медицинская каталка настораживает.

— Раздеваться нужно? — спрашиваю я, пытаюсь усмехнуться.

— Нужно снять все металлические предметы: цепочки, кольца, браслеты, — Зара нажимает на кнопку, и капсула аппарата делится на две части, верх поднимается на полметра, открывая кушетку.