Разрушительная игра
Шрифт:
– Они уехали прошлым вечером.
– Они завезли все заранее, пока ты принимала душ.
Хм, а это уже вполне правдоподобно. Я принимаю душ подолгу.
Успокоенная и довольная, я схватила чипсы, конфеты и газировку, забралась в палатку с подушками и принялась смотреть по телевизору сеты любимых групп. Благодаря прекрасному качеству звука и изображения я почти чувствовала себя там.
Честно говоря, так было даже комфортнее, чем на настоящем фестивале, но мне не хватало компании, с которой
Через час я нерешительно высунула голову из палатки.
– Мистер Ларсен. Может, присоединишься? Тут полно еды.
Он все еще сидел на диване, насупленный, как медведь, который проснулся не на той стороне пещеры.
– Нет, спасибо.
– Давай. – Я махнула рукой. – Не заставляй меня сидеть в одиночестве. Это же грустно.
Губы Риса растянулись в легкую ухмылку, и он поднялся с места:
– Только потому, что ты послушалась и не пошла на фестиваль.
Теперь нахмурилась я:
– Ты будто собаку дрессируешь.
– Большинство вещей в жизни похожи на дрессировку собаки.
– Неправда.
– Придешь на работу – получишь зарплату. Будешь ухаживать за девушкой – потрахаешься. Будешь учиться – получишь хорошие оценки. Действие и награда. Так устроено общество.
Я открыла рот, чтобы возразить, но он был прав.
– Никто уже не использует слово «ухаживать», – пробормотала я. Я ненавидела, когда он был прав.
Его ухмылка стала на миллиметр шире.
Рис не помещался в палатку и поэтому устроился рядышком на полу. Несмотря на уговоры, он так и не притронулся к еде, предоставляя мне разбираться с закусками самостоятельно.
Еще через час я объелась сахаром и углеводами до легкой тошноты, а Рис, казалось, вот-вот заснет от скуки.
– Я смотрю, ты не фанат электронной музыки. – Я потянулась и поморщилась. Последняя пачка чипсов с солью и уксусом была лишней.
– Звучит как фальшивая реклама «Маунтин Дью».
Я чуть не поперхнулась водой.
– Вполне справедливо. – Я вытерла рот салфеткой, не в силах спрятать улыбку. Рис был таким серьезным, что я радовалась всякий раз, когда его каменная маска трескалась. – Тогда ответь. Если тебе не нравится электроника, то что нравится?
– Я особо не слушаю музыку.
– Хобби? – упорствовала я. – У тебя должно быть хобби.
Он не ответил, но короткая вспышка тревоги во взгляде сказала мне все необходимое.
– У тебя оно и правда есть! – Я так мало знала о Рисе вне работы, что хваталась за любую информацию, как изголодавшийся зверь. – Какое? Дай угадаю: вязание. Нет, наблюдение за птицами. Нет, косплей.
Я выбирала самые случайные, неподходящие Рису увлечения, какие только могла придумать.
– Нет.
– Коллекционирование марок? Йога? Покемоны…
– Если я скажу, ты
Я ответила блаженной улыбкой:
– Возможно.
Рис долго сомневался, а потом сказал:
– Иногда я рисую.
Из всех вариантов, что я ожидала услышать, это не входило даже в первую сотню.
– Что именно? Наверное, кучу бронированной техники и охранных сигнализаций, – поддразнила я. – И возможно, немецкую овчарку, когда хочется чего-нибудь теплого и пушистого.
Он фыркнул:
– Помимо овчарки, звучит невыносимо скучно.
Я открыла рот, но он поднял руку:
– Не бери в голову.
Я закрыла рот, но улыбка осталась.
– Как ты начал рисовать?
– Мне предложил психотерапевт. Сказал, поможет справиться с моей проблемой. И мне понравилось. – Он пожал плечами. – Терапия закончилась, а рисование осталось.
Я снова удивилась: у него был психотерапевт, и он свободно об этом рассказывал. Большинство людей не признались бы так легко.
Хотя это вполне логично. Он прослужил в армии десять лет. И наверняка пережил немало тяжелых моментов.
– Посттравматическое расстройство? – мягко спросила я.
Рис быстро кивнул:
– Комплексное.
Он не стал вдаваться в подробности, и я не стала настаивать. Слишком личный вопрос.
– Ты меня расстроил. – Я сменила тему, почувствовав, что он снова начал замыкаться. – Я правда надеялась на косплей. Из тебя вышел бы отличный Тор, только с темными волосами.
– Ты уже второй раз пытаешься стащить с меня футболку, принцесса. Осторожнее, или я подумаю, что ты хочешь меня соблазнить.
Мое лицо запылало.
– Я не пытаюсь стащить с тебя футболку. Тор даже не… – Я осеклась, когда Рис издал низкий смешок. – Ты издеваешься.
– Когда ты злишься, твое лицо напоминает клубнику.
Домашний фестиваль в сочетании со словами Риса «твое лицо напоминает клубнику» создавали впечатление, будто я проснулась в альтернативном измерении.
– Я не похожа на клубнику, – заявила я со всем достоинством, на какое была способна. – И я, по крайней мере, не отказываюсь от операции.
Густые темные брови Риса недоуменно нахмурились.
– Твой вечно угрюмый вид, – уточнила я. – Хороший пластический хирург с этим поможет.
Мои слова на секунду повисли в воздухе, а потом Рис потряс меня до глубины души. Он рассмеялся.
Я услышала настоящий смех, а не легкий смешок, как в Эльдорре. Рис прищурил глаза, и вокруг них появились слабые морщинки, которые почему-то казались мне сексуальными, а его зубы сверкнули белизной на фоне загорелой кожи.
Звук скользнул по мне, грубый и шершавый – именно такими я представляла его прикосновения.