Разрушительная страсть
Шрифт:
— Я знаю, что ты затеял сын. Знаю про дочь Вольного, — выставил ладонь перед собой, в знак того чтобы я молчал, — знаю, что ты роешь сейчас под Гвасилия чтобы взять их за яйца и не собираешься жениться на Лие.
— Даже не буду спрашивать откуда, — сел в кресло напротив него.
— Я только надеюсь, что ты прекрасно всё понимаешь. Этих русских и заграничных девок у тебя может быть миллионы, ты сливаешь на них не мало денег, таская по островам. Но сейчас дело касается полностью твоего благополучия и влияния, а глаза на власть у
— Что это? — на снимках Леся, вся в крови, избитая. Мои руки затряслись, какого черта, с ней же охрана, достал телефон, чтобы набрать ребят.
— Остановись, — отец указал на телефон в моих руках, — ты сейчас ничего не изменишь, ее охрана ликвидировано, тело в морге.
— Какого хрена я не узнал об этом сразу? — процедил. Он знал и не сказал, могу ли я доверять?
— Ответь мне на один вопрос, — собрал снимки и убрал их обратно в конверт, — Помнишь ли ты сын, что стало с непобедимым героем того самого эпоса? Орлы клюют его печень, а из-за чего это случилось, только оставь эти присказки про любовь к людям? — отец ждал пока я отвечу.
— Отец, я помню рассказы дедушки Тимура, из-за своей ненасытности? — его присказки всегда меня раздражали, элементы тупого воспитания.
— Давай еще, потому что Амирани был настолько силен, что земля с трудом носила его, — отец жестикулировал руками, встав со стула.
— Да, — какие к черту легенды, я готов сейчас же удавить этих уродов, — а еще он убивал чудовищ, сражался с отцами и похищал девушек.
— Мораль сей басни такова, дорогой сын, что Амирани думал, что он совершенно бессмертен, но
— Но его усмирили, — отпил из своего бокала, вспоминая как дедушка рассказывал мне эту легенду, когда мы гуляли по горам. Тогда я кричал, что меня не смогли бы победить, но Тимур Казбекович уверял, что со временем, оглядываясь назад и понимая, что сотворили, мы сами жертвуем собой и всем, что имели, ради будущего тех, кого любим.
— И ты думаешь, что бессмертен? А сколько на тебе ран? — отец сверкнул на меня своими черными глазами, как делал всегда, когда мы будучи детьми переходили грань дозволенного, вернее переходил ее только я, — ты думал что твои решения остануться без внимания? Или это будет приятно для брата или отца, а может и самой Лии?
— Ты учишь меня как сосунка, но это мои раны, за которые ты должен мне сказать спасибо! Не эти ли раны привели тебя к тому, что ты сейчас имеешь?! — сорвался на грубость, вскакивая с места, — что? Пристрелил бы, да не можешь? Я в отличии от тебя не собираюсь плясать под их дудку!
— Амиран! — отец схватился за сердце и сел обратно в кресло, глотая какие-то таблетки, — выйди к черту отсюда! Выйди!
Вышел и сказал матери, чтобы она присмотрела за ним, в ответ поймал ее вечно виноватое лицо, лицо женщины которая не может разорваться между отцом и сыном, которые нуждаются в ее любви.
Увидел
Сел в машину, для того чтобы покурить, вспоминая как однажды, когда мне было десять, он бил меня за ложь. Нике взял пистолет в его столе и мы пошли к озеру во дворе, чтобы пострелять по банкам, но брат тогда убил кота. Отец конечно же обо всем узнал, Нике не смог взять вину на себя, он трясся как девчонка и говорил "о отец убьет меня, отец убьет меня, он накажет меня" и все в этом духе, брат никогда не отличался стойкостью духа. Я взял вину на себя и тогда, отец сказал, что если я не могу защищаться руками, то я не достоин оружия. Это и был наш первый спарринг, синяки от которого сходили около месяца.
За праздничным ужином в честь рождества мне пришло сообщение с фото Леси и подписью “с праздником дорогой друг!” напротив сидел улыбающийся Дато, ублюдок.
— Нике, скажи мне что ты хоть что-то нарыл в его счетах? Он проводит миллионы долларов, не может это быть не засвечено, — мы решили выкурить в кабинете сигару.
— Амир, ты зря роешь, там правда все чисто, все крутится в фондах и вкладывается в инвестиции, он получает дивиденды. не придраться, — брат развел руками.
— Такого не может быть, я видел, что он банкрот.
— Амир, в европе он передал права на имущество фирме Тугушева, а тот взамен продал им знатную часть акций своей компании, ты не туда роешь. Заключай сделку с Гвасилия, они дают нам выход на Тугушева, мы инвестируем в него и получим одно из мест на рынке, но скорее в его нелегальной лиге, с клубами, — закончил он как раз на том моменте, когда в кабинет вошли остальные мужчины.
— Амир, ты все узнал о нашем финансовом положении? — спокойно спросил Зураб.
— Да и мне не понадобилось втягивать женщин в это, да Дато? — я смотрел на этого ублюдка, мне хотелось его удавить.
Этот курчавый малец с кривым носом заметно заскрипел зубами.
— В хороших шлюхах я понимаю толк. Она бы отлично пополнила коллекцию моих куколок и приносила бы неплохие деньги, — он сидел развалившись на кресле, как последний гандон.
— Я думаю вы уже все догадались, что брака не будет, как и инвестиций в твой живой бизнес, — выплюнул я, наливая себе виски и выпивая залпом.
— Бессарион, вы с сыновьями договорились за нашей спиной и ничего не сказали о своем решении. Ты пренебрег моей дочерью и моим уважением? — Зураб в ярости смотрел на отца.