Разрыв
Шрифт:
– Есть вещи, которых ты не понимаешь. Я не знаю, как…
– Я – буквально взятая в плен слушательница, Логан. Что бы это ни было, рассказывай! Ничего из того, что ты скажешь, не обидит меня больше чем то, что ты делаешь со мной прямо сейчас.
Он медлит. На секунду я думаю, что он, наконец, опомнится и выпустит меня. Вместо этого он стоит, потом шагает, затем останавливается посмотреть на телефон.
– Ты голодна?
Да,
– Нет.
– Я отъеду и достану немного еды.
Его рука закрывает дверную ручку. Он шутит что ли?
– Логан. Ты не можешь меня оставить тут в таком виде.
Слишком поздно. Я понимаю, что мне не следовало кричать на него.
Он оглядывается назад, морща лоб так, как будто только что понял, что мои руки связаны, но мой рот свободен. Вместо того чтобы отпустить меня, он берет полотенце для рук из ванной.
– Что ты делаешь?
Он сворачивает его в трубочку.
– Нет, Логан. Ты не можешь. Что если я подавлюсь или заболею или что-то случится с тобой, пока тебя не будет? Или случится пожар? Я могу погибнуть. Ты не можешь оставить меня связанной и с кляпом одну.
Я киплю, как ненормальная, стараясь донести до него, как глуп его план.
Но он сует полотенце в мой рот и туго завязывает его вокруг головы. А потом выходит за дверь, закрывая ее за собой.
Данте
Последний портье не шутил. Это место оставило дешевый мотель позади несколько лет назад. Мы сделали круг вокруг здания, но снова ни следа машины Карины.
– Давай все-таки спросим, – говорит Удача, так как будто это был просто вопрос.
Молодой парень стоит за стойкой, и он опознает фото Хеми.
– Да, я думаю, да. На нем не было знаков клуба, когда я видел его. Заселился пару часов назад.
Я не спрашивал про Карину. Все равно не смогу найти ее без Хеми.
– Какая комната? – спрашиваю я.
Он трясет головой так, как будто собирается сказать, что он не может разглашать эту информацию, затем, кажется, решает, что это не стоит того, чтобы быть избитым нами, если он откажется.
Вместо слов, он тянется назад и берет ключ. Я вырываю его из его руки и шагаю к двери. Удача следует за мной к комнате в конце здания.
Я стучу дважды. Кроме отдаленного звука движения машин с основной трассы все тихо.
– Карина?
На этот раз раздается приглушенный крик. Даже искаженным, я узнаю голос моей девочки. Я не могу повернуть ключ в замке достаточно быстро. Потом я ломлюсь
– Малышка моя, я здесь.
Я вытаскиваю кляп из ее рта и начинаю работать над веревками на ее запястьях.
– Удача, помоги.
Вместе, мы освобождаем ее, и я дотрагиваюсь руками до ее запястий и лодыжек. Она бросается ко мне, рыдая так сильно, что я трясусь от гнева.
– Все хорошо, девочка, ты уже со мной.
Где-то на задворках своей головы я удивлен своим спокойным, но абсурдным словам, которые я произношу, чтобы успокоить Карину.
– Где он?
Она отстраняется и трясет головой. Ярость от осознания того, что она защищает его, усиливает мой гнев. Она, кажется, чувствует это, и пытается перевести тему.
– Нужно дать ей немного воды, Данте, – говорит Удача, выходя. Я совсем забыл о нем.
Он приносит бутылку из машины.
– Она теплая, – говорит он виновато и протягивает ее Карине.
Она делает несколько глотков, но ее глаза не покидают моего лица.
– Я не знаю, – наконец, говорит она. – Он сказал, что пойдет раздобыть еды. Я умоляла его не оставлять меня связанной. Я так боялась, что что-то случится, а я буду в ловушке…, – остальные ее слова утонули в рыданиях.
За моей спиной ругается Удача.
– Иисус Христос, ты никогда не оставляешь кого-то связанным. Какого черта?
– Ни хрена, – бормочу я.
Карина икает и делает еще глоток воды, прежде чем поставить бутылку. Она обнимает меня, почти дотягиваясь до задницы.
Поворачивая голову, я встречаю обеспокоенный взгляд Удачи и киваю ему.
– Дай нам минутку.
– Да. Я подожду в грузовике, на тот случай, если он вернется. Так он не испугается.
Он закрывает за собой дверь.
Я стою, поднимаю Карину на руки.
– Иди ко мне.
Нежно, я перемещаю нас на кровать, прислонившись спиной к изголовью и держа Карину на руках.
– Ты в порядке? Он не обидел тебя?
Она несколько раз втягивает воздух и сморкается.
– Нет. Но я была так напугана.
Я больше не говорю ни слова. Вес ее тела утешает меня. Хрен его знает, что я собираюсь делать со всем этим. Эти чувства, которые она всколыхнула во мне. Меня это даже не волнует. Я просто хочу заботиться о моей девочке.