Разум и чувства
Шрифт:
Неловкая, принужденная любезность царила в доме до позавчерашнего дня, когда Джон, заметно смущаясь, зашел к ним в кухню и поставил на стол бутылку дешевого вина таким жестом, будто принес роскошное шампанское, а потом объявил, что, с учетом всех обстоятельств, после долгих раздумий, обсуждений и даже бессонных ночей — особенно у Фанни, которая, как им известно, ужасно чувствительна и ранима, — они пришли к заключению, что им — ему, Фанни, Гарри и их постоянной няне —
В кухне воцарилось потрясенное молчание.
— Во всех пятнадцати спальнях? — придя в себя, язвительно поинтересовалась Маргарет.
Джон твердо кивнул.
— Да.
— Но почему… как же…
— Фанни планирует начать в Норленде собственный бизнес. Сдавать часть комнат за плату — конечно, весьма высокую. Чтобы оплачивать содержание поместья, потому что это просто, — он закатил глаза к потолку, — бездонная бочка. Никаких денег не хватит, чтобы поддерживать Норленд в достойном виде.
Широко распахнутыми глазами Белл в упор смотрела на Джона.
— А как же мы?
— Я помогу вам найти другое жилье.
— Здесь?
— Обязательно здесь! — задохнувшись, вскричала Марианна. — Только здесь, поблизости, я не смогу жить далеко отсюда, не смогу…
Элинор взяла сестру за руку и крепко стиснула ее пальцы.
— Может быть, небольшой коттедж? — предложил Джон.
— Коттедж!
— В Сассексе масса симпатичных коттеджей.
— Но за них надо платить, — в отчаянии воскликнула Белл, — а у нас нет ни гроша.
Весь подобравшись, Джон поглядел на нее.
— Нет, есть.
— Нету, — ответила Белл. — Нет.
Она нащупала рукой спинку стула и схватилась за нее.
— Мы собиралисьчто-нибудь придумать. Зарабатывать деньги, чтобы платить вам за аренду. У нас уже были кое-какие идеи насчет дома и земли: тут можно было бы устраивать свадьбы. Мы начали об этом думать после смерти дяди Генри, но у нас не было времени, прошел всего год, перед тем как… перед тем…
Элинор сделала шаг вперед и встала рядом с матерью.
— У вас есть собственный доход, — твердо сказал Джон.
Белл махнула рукой, словно отгоняя навязчивое насекомое.
— Это же мизер!
— Две тысячи фунтов вовсе не мизер, моя дорогая Белл. Две тысячи фунтов это весьма ощутимая сумма денег.
— Для четырех женщин? На всю оставшуюся жизнь? При том что у нас нет даже крыши над головой?
На мгновение Джон было заколебался, но быстро справился с собой. Он ткнул пальцем в бутылку на столе.
— Я принес вам вина.
Маргарет поглядела на этикетку и пробормотала себе под нос:
— Мы такое
— Тихо! — автоматически шикнула на нее Элинор.
Белл не сводила с пасынка глаз.
— Ты обещал отцу!
Джон перевел взгляд на нее.
— Я обещал позаботиться о вас и собираюсь сдержать обещание. Я помогу вам найти жилье.
— Какое великодушие, — воскликнула Марианна с жаром.
— Проценты с ваших средств…
— Они микроскопические, Джон.
— Удивительно, что вы вообще что-то знаете о подобных вещах.
— А мне удивительно, что ты так легко отказываешься от клятвы, данной отцу, лежащему на смертном одре.
Элинор положила руку матери на плечо.
— Пожалуйста! — обращаясь к брату, сказала она. А потом негромко добавила:
— Мы что-нибудь придумаем.
Джон вздохнул с облегчением.
— Вот так-то лучше. Молодец!
И тут Марианна выкрикнула:
— Ты — мерзавец, слышишь меня? Мерзавец! Ты предатель, трусливый и… как это слово, у Шекспира? А, вспомнила — вероломный!Да, да, Джон!
В кухне повисло исполненное ужаса молчание. Потом Белл потянулась к Марианне; Элинор испугалась, что они сейчас кинутся друг другу в объятия, как обычно бывало в трудную минуту, явив Джону типичную для них экстравагантность.
— Думаю, тебе лучше уйти, — быстро сказала она, обращаясь к нему.
Джон с благодарностью кивнул и отступил на шаг назад.
— О да, а то она прибежит тебя искать, — вмешалась Маргарет. — Как она тебя подзывает — собачьим свистком?
Отчаяние на лице Марианны сменилось злорадной усмешкой. Точно так же, мгновение спустя, отреагировала Белл. Джон переводил взгляд с одной на другую, отступая все дальше к двери, и тут наткнулся на старинный уэльский буфет с расставленными у стены тарелками — изящными декоративными сувенирами с фестончатой кромкой, которые Генри с Белл привозили из своих путешествий по Провансу, две-три за раз, в течение многих лет.
Джон шагнул к двери. Уже держась за ручку, он вдруг выразительно мотнул головой в сторону буфета.
— Кстати, эти тарелки очень понравились Фанни.
И вот теперь, спустя всего день, они сидели здесь же, на кухне, снова вокруг стола, истерзанные волнениями, гневом на Фанни с ее злобой и на Джона с его мягкотелостью, до смерти напуганные перспективой оказаться на улице, не имея ни места, чтобы приклонить голову, ни денег, чтобы, если таковое найдется, за него заплатить.