Разум и чувства
Шрифт:
Они не заметили Люси и Роберта, так как стояли к ним спиной и увлеченно беседовали с Джоном Дэшвудом, который, в отличие от Элинор и Эдварда, уже успел увидеть сладкую парочку. Их вид настолько его поразил, что он умолк на полуслове, застыв с открытым ртом, и смог разве что поднять руку, в которой сжимал бокал с Pimm’s, указывая в их направлении.
— Элли! — воскликнула Люси Феррарс достаточно громко, чтобы услышали все, кто был на лужайке. — Как здорово!
С распростертыми
— Брат мой! — выкрикнул Роберт, обращаясь к потрясенному поведением Люси Эдварду, и тоже схватил его в объятия.
— Они все спланировали! — возмутилась Мэри Мидлтон.
— Она настоящая стерва, эта девчонка, — сказал сэр Джон.
— Раньше ты так не думал.
— Мы оба так не думали, зайка моя. Неплохо она обвела нас вокруг пальца.
— Ну, — заметила Мэри, — на этот раз ее номер не пройдет. Взгляни-ка на Элли!
Элинор решительно отступила назад, высвобождаясь из цепких лап Люси, и взяла Эдварда за руку, чтобы помочь ему сделать то же самое. Люси и Роберт обменялись взглядами и снова шагнули вперед. Элинор выставила перед собой ладонь.
— Нет! — предупреждающе сказала она.
Сэр Джон пожал пальцы жены.
— Молодчина, — с одобрением произнес он. — Умница, Элинор.
В другой группе на лужайке возникло какое-то движение, и от нее отделилась миссис Феррарс — крошечная, с прямой, как палка, спиной, в льняном платье-футляре и с сумочкой в руке. Решительным шагом преодолев разделявшее их расстояние, она встала бок о бок с Элинор.
— Возможно, в вашей семье, — безапелляционно заявила она, — позволительно поступать подобным образом, но в нашей — нет. Семья всегда семья. Кровь не водица. По-моему, это праздник в честь помолвки моего сына. И вы сами настояли, чтобы мой младший сын с женой тоже были здесь. Так что будьте добры проявить гостеприимство, раз уж они пришли.
Повисло напряженное молчание. Эдвард и Элинор, онемев от изумления, уставились на миссис Феррарс. Но тут Люси сорвала с лица солнечные очки и, издав театральный всхлип, бросилась на шею к своей новоиспеченной свекрови.
— Благодарю вас, — с притворной дрожью в голосе простонала она, — о, благодарю!
Солнце клонилось к закату. Из окна комнаты, где они планировали устроить гостиную, Эдвард и Элинор глядели на тень дома, протянувшуюся по траве до самых деревьев на опушке парка. Элинор сказала:
— Это напоминает мне о Норленде.
Он обнял ее за плечи.
— Если бы не Норленд…
— Знаю…
Эдвард поцеловал ее в макушку. Потом сказал:
— Похоже, мы сегодня отлично справились.
— Даже несмотря
— Это точно. По-моему, Люси вряд ли продвинется особо далеко. Ради Роберта мама готова на что угодно, но она не допустит, чтобы кто-то встал между ними. Сегодня Люси могло показаться, что она одержала победу, но это ненадолго. Стоит маме почувствовать, что ее эксплуатируют, как она сразу отреагирует — и очень резко.
— А Фанни…
Эдвард рассмеялся.
— Фанни никогда не простит Люси.
— Она была весьма любезна со мной сегодня.
Он опять ее поцеловал.
— Перед тобой никто не может устоять.
Элинор прижалась к нему.
— Как ты считаешь, мама говорила всерьез? Насчет переезда в Эксетер, — спросила она.
Эдвард сказал:
— По крайней мере, она не надумала переезжать сюда — и это радует.
— Магз в Эксетере тоже будет лучше, — заметила Элинор. — Ей тяжело пришлось бы в Бартоне: я уезжаю, а Марианна большую часть времени будет находиться в Бристоле. А уж если маме действительно повезет заняться той подработкой в школе, о которой она упоминала…
— Эй, — внезапно перебил ее Эдвард, — ты только посмотри!
По краю опушки, в пятнах закатного солнца бок о бок шла пара; длинная юбка девушки живописно цеплялась за высокие стебли травы. Элинор наклонилась вперед, чтобы лучше их разглядеть. Потом сказала:
— За руки они не держатся.
— Нет. Но им, похоже, очень хорошо вместе.
— Она несет цветы. Марианна всегда так делала. Когда мы были маленькими, то постоянно останавливались во время прогулок, чтобы она могла набрать букет, а потом она просто бросала его где-нибудь — у двери, или на столе, или в своем резиновом сапоге, — оставляя вянуть.
Эдвард мягко произнес:
— Они могли бы быть очень счастливы вместе, ты не думаешь?
Элинор улыбнулась.
— Девять месяцев назад она говорила, что он старый и скучный и кутается зимой в шарфы, чтобы не простудиться.
— Интересно, что она сказала бы сейчас?
Элинор посмотрела на него и рассмеялась.
— Думаю, признала бы, что ошиблась.
Эдвард снова поглядел в окно.
— Как ты думаешь, каковы его шансы?
Элинор повернулась к Эдварду, обняла за шею и прижалась щекой к его груди.
— О, — уткнувшись ему в рубашку, ответила она, — я их оцениваю очень высоко. Марианна ничего не делает наполовину — она всегда ныряет в омут с головой, особенно в любви.
— Все или ничего.
— Да.
Эдвард крепко ее обнял и уперся подбородком в макушку.
— Все, — уверенно сказал он. — Все. Остановимся на этом.