Разум за Бога: Почему среди умных так много верующих
Шрифт:
У философа Элвина Плантинги есть своя версия аргументов Бергера. Ему часто говорят: «Если бы вы родились в Марокко, то скорее всего были бы не христианином, а мусульманином». Он отвечает:
Предположим, что в том случае, если бы я родился у родителей-мусульман в Марокко, а не у родителей-хри-стиан в Мичигане, у меня были бы совсем иные убеждения. [Но] то же самое относится и к плюралисту… Если бы плюралист родился там [в Марокко], вероятно, он не был бы плюралистом. Следует ли отсюда, что… его плюралистские убеждения вызваны в нем неким ненадежным процессом, порождающим убеждения? [23]
23
Элвин Плантинга, «В защиту религиозного эксклюзивизма» (Alvin Plantinga, “A Defense of Religious Exclusivism,” in The Analytic Theist, ed. James F. Sennett, Eerdmans, 1998), c. 205.
Плантинга и Бергер выразили одну и ту же мысль. Нельзя заявлять, что «все притязания, касающиеся религий, исторически обусловлены – кроме одного, которое я выдвигаю прямо сейчас». Если вы утверждаете, что никому не под силу определить, какие
«Утверждать, что ваша религия верна, и обращать в нее других людей – это наглость».
Известный религиовед Джон Хик писал: после того, как поймешь, что в мире есть множество других в равной степени умных и порядочных людей, убеждения которых не соответствуют твоим, и вдобавок переубедить их невозможно, продолжение попыток обратить этих людей в свою веру или выдавать свои взгляды за высшую истину действительно будет наглостью [24] .
Здесь мы опять-таки имеем дело с внутренним противоречием. Большинство людей в мире не разделяет мнение Джона Хика о равной ценности всех религий, многие из этих людей так же порядочны и умны, как он, и вряд ли поменяют свои взгляды. Следовательно, утверждение о том, что «все притязания религий на более совершенное понимание – ошибка и проявление наглости», по его собственному определению, представляет собой ошибку и проявление наглости.
24
Джон Хик, Миф о воплощенном Боге (John Hick, The Myth of God Incarnate,Westminster, 1977) и Интерпретация религии (An Interpretation of Religion, Yale University Press, 1989). Значительно более развернутый ответ Хику, нежели приведенный здесь, см. в статье Петера Ван Инвагена, «Non Est Hick» в Рациональности убеждений и плюрализме веры (Peter Van Inwagen, “Non Est Hick” in The Rationality of Believe and the Plurality of Faith, ed. T. Senor, Cornell University Press, 1995).
Многие назовут этноцентризмом заявление, будто бы наша религия превосходит другие. Но разве в самих этих словах нет этноцентризма? Представители большинства незападных культур не стесняются заявлять о том, что их культура и религия лучшие. Обвинять других в «грехе» этноцентризма – на самом деле утверждать: «Подход нашей культуры к другим культурам превосходит ваш». Иными словами, мы поступаем именно так, как запрещаем поступать другим [25] . Историк С. Джон Соммервилл указывал, что «о религии нельзя судить только на основании другой религии». Религию можно оценивать только по некоторым этическим критериям, которые в итоге свидетельствуют о религиозной позиции того, кто производит оценку [26] .
25
Этот момент продуманно изложил Стэнли Фиш в «Проблемах с толерантностью» (Stanley Fish, The Trouble with Tolerance, Chronicle of Higher Education,November 10, 2006). Это обзор текста Венди Браун «Регулирование неприязни: толерантность в эпоху идентичности и империи» (Wendy Brown, Regulating Aversion: Tolerance in the Age of Identity and Empire, Princeton University Press, 2006). Ее точка зрения, как и точка зрения Фиша, состоит в том, что западная идея «терпимости ко всем взглядам» сама по себе является совершенно особой совокупностью допущений о реальности, которые затем используются в качестве критерия для определения, кого именно общество будет терпеть, а кого не будет. Фиш говорит, что у нашего общества есть собственный набор святых, неоспоримых убеждений, нечто вроде «священного выбора». Браун и Фиш утверждают, что многие исторические, традиционные убеждения стали считаться «нетолерантными» только в нашем обществе, ввиду новых конструкций, которыми это либеральное западное общество нагрузило их. «Подразумевается, что люди совершают поступки не потому, что они во что-то верят, а потому, что они иудеи, мусульмане, чернокожие или геи… и все они невосприимчивы к доводам рассудка». Следовательно, любая религия, которая ставит собственную истинность превыше толерантности, считается «патологически привязанной» к собственной культуре и не способной рассуждать разумно. «Едва отвергнув толерантность как руководящий принцип и отдав вместо него предпочтение культурным императивам церкви или племени, группа становится кандидатом в носители нетерпимости, которая проявляется под именем толерантности».
26
С. Джон Соммервилл, Упадок светского университета (C.John Sommerville, The Decline of the Secular University, Oxford University Press, 2006), c. 63.
Сейчас роковой изъян этого подхода к религии в целом и к христианству в частности должен быть очевиден. Скептики убеждены, что любые исключительные притязания на высшие знания о духовной реальности не могут быть истинными. Но само по себе это возражение является религиозным убеждением. Оно подразумевает, что Бог непознаваем, или что Бог любит, но не гневается, или что Бог – скорее некая обезличенная сила, нежели личность, чьи слова приводятся в Священном Писании. Все это недоказуемые предположения веры. Кроме того, их сторонники верят, что им известен высший способ смотреть на вещи. Они убеждены, что мир стал бы лучше, если бы все вокруг признали их правоту и отказались от собственных, традиционных религиозных представлений о Боге и истине. Следовательно, сторонники подобных «улучшений» также демонстрируют исключительные притязания на знание природы духовной реальности. Если не следует поощрять все прочие подобные взгляды, то и с данными представлениями надо поступить точно так же. Но если не считать их ограниченными, значит, никакой ограниченности нет и в других традиционных религиозных убеждениях.
Марк Лилла, преподаватель чикагского
Мне хотелось поставить под сомнение шаг, на который он решился, помочь ему понять, что есть и другие способы прожить жизнь, другие методы стремления к знаниям, любви… даже к преображению самого себя. Хотелось убедить его, что от возможности придерживаться свободного и скептического отношения к учению зависит его достоинство. Я хотел… спасти его…
Сомнению, как и вере, приходится учиться. Это навык. Любопытно, но приверженцы скептицизма, как древнего, так и современного, зачастую занимаются прозелитизмом. Когда я читаю их, мне часто хочется спросить: «А вам какое дело?» Их скептицизм не дает внятного ответа на этот вопрос. И у меня этого ответа нет [27] .
27
Марк Лилла, «Обретение религии: мое давнее евангелическое прошлое» (Mark Lilia, Getting Religion: “My Long-lost Years as a Teenage Evangelical”, in New York Times Magazine, September 18, 2005), c. 95.
Знания Лилла о самом себе свидетельствуют о том, что он сомневается насчет христианства как усвоенной альтернативной веры. Он считает, что достоинство человека опирается на скептическое отношение к доктрине, а это, разумеется, догмат веры. Как он признается, он не может не верить, что для людей было бы лучше разделять его представления о реальности и человеческом достоинстве, нежели представления Билли Грэма.
Заявлять, что верно лишь какое-то одно мнение обо всех религиях (а именно – о том, что все они равны), не менее узко, чем настаивать на истинности одной веры. Все наши убеждения насчет религии исключительны, но по-разному.
3. Сохранение религии в рамках частной жизни
Еще один подход к религиозным раздорам дает людям возможность втайне считать свою веру истинной, проповедовать ее и вместе с тем утверждать, что религиозные убеждения – личное дело. Такие влиятельные мыслители, как Джон Роулз и Роберт Оди считали, что в общественно-политических дискуссиях мы можем отстаивать нравственную позицию, лишь опираясь на светский, нерелигиозный фундамент. Роулз широко известен настоятельными требованиями, чтобы религиозные взгляды, которые он называет «всеобъемлющими», были исключены из широкого обсуждения [28] . Недавно множество ученых и философов подписали «Декларацию в защиту науки и секуляризации», призывающую главу нашего правительства «не допускать религиозного влияния на законодательные или исполнительные акты [29] . В число подписавшихся вошли Питер Сингер, Э. О. Уилсон, Дэниел С. Деннет. Например, философ Ричард Рорти заявил, что вероисповедание должно оставаться строго частным делом и ни в коем случае не всплывать в обсуждениях общественной политики. Прибегать к аргументам, опирающимся на религиозные убеждения, – значит просто обрывать разговор, точнее, переводить его в русло, где его не может продолжать неверующий [30] .
28
Роберт Оди, «Отделение церкви от государства и гражданские обязанности» (Robert Audi, “The Separation of Church and State and the Obligations of Citizenship”, Philosophy and Public Affairs 18, 1989), c. 296; Джон Роулз, «Политический либерализм» (John Rawls, Political Liberalism, Columbia University Press, 1993), c. 212–254.
29
28 февраля 2007 года этот документ находился по адресу http://www.cfidc.org/declaration.html
30
Ричард Рорти, «Религия как средство оборвать разговор» (Richard Rorty, “Religion as a Conversation-Stopper”, Philosophy and Social Hope, Penguin, 1999), c. 168–169.
Тем, кто считает этот подход дискриминационным с точки зрения религии, Рорти и его сторонники возражают, что подобная политика обусловлена чистейшим прагматизмом [31] . Против религии как таковой они ничего не имеют и не стремятся контролировать религиозные убеждения – до тех пор, пока они остаются личным делом. Но постоянно обсуждать религию на публике – значит возбуждать рознь и зря тратить время. Мнение, основанное на религии, считается сектантским и спорным, в то время как нерелигиозное обоснование нравственных взглядов воспринимается как всеобщее и доступное всем. Следовательно, публичные обсуждения должны быть светскими, а не религиозными. Безотносительно к каким бы то ни было откровениям свыше или конфессиональным традициям нам следует работать сообща над насущными проблемами нашего времени: СПИД, бедность, недостатки образования и т. п. Мы должны держать свои религиозные взгляды при себе и объединиться вокруг политики, которая наиболее «эффективна» для большинства людей.
31
См. Ричард Рорти, Последствия прагматизма (Richard Rorty, Consequences of Pragmatism, University of Minnesota Press, 1982), c. 166–167.
Однако Стивен Л. Картер из Йеля возражает, что невозможно не учитывать религиозные взгляды, если речь идет о тех или иных нравственных суждениях.
Стремление вынести на публику обсуждения, в которых отсутствует религиозный компонент, неважно, какими бы продуманными они ни были, неизбежно подаст приверженцам организованной религии сигнал, что, в отличие от всех, только они должны вступать в общественный диалог лишь после того, как отложат в сторону нечто наиболее важное для них [32] .
32
Стивен Л. Картер, Несогласные среди тех, кем управляют (Stephen L. Carter, The Dissent of the Governed, Harvard University Press, 1999), c. 90.