Разумная жизнь
Шрифт:
— Так это здорово, — сказала Мэбс. — Она много оставила тебе денег?
— Все, что осталось после бегов. Она их очень любила и очень интересовалась гусями.
— Но ты же заработал кучу денег.
— Да, на войне. Это было неплохо.
— Тебе надо жениться, — сказала Мэбс.
— У меня еще полно времени.
— Мы могли бы подыскать тебе кого-нибудь подходящего, — подтрунивала Таши.
— Я сам справлюсь, спасибо. Кстати, я скоро уезжаю в Северную Африку.
— О, Хьюберт. Если сможешь, пожалуйста, пошли
— Что за недоношенные дети?
— Ну те, с кем я работаю в местном госпитале. Ох, Хьюберт, ты же, наверное, думаешь, что мы сидим и ничего не делаем. Правда?
Наблюдая за подругами, исчезающими на Бонд-стрит, он ощутил теплое чувство. Их неослабевающий интерес к магазинам утверждал, что жизнь продолжается. Военные беды только разожгли их аппетит. И когда война кончится, они быстрее других вернутся к мирной жизни. „Интересно, Мэбс когда-нибудь сожалела о Феликсе, — подумал он. — Или забыла его совсем. Похоже, она вполне довольна своим Нигелом“. Когда он возвращался к себе в офис, то снова подумал, куда же Феликс исчез в ту ночь. На него непохоже, что он подхватил какую-нибудь проститутку, его объяснения звучали неубедительно. Он надеялся, что тот не сделал ничего опрометчивого, ну, может, просто встретился с кем-то из старых друзей.
ГЛАВА 48
Вернувшись в Лондон через год, Флора в густом тумане споткнулась о край тротуара, оступилась и упала на оба колена. В тумане цвета охры водитель машины, которая чуть не сбила ее, нажал на клаксон, и она ощупью перебралась через тротуар к изгороди. Покрышки скрипнули, задев за край тротуара. Флора порвала чулки, из колен текла кровь, а чемодан открылся.
— Черт бы побрал! — выругалась она, поправляя юбку, поплевала на платок, чтобы вытереть ссадины. — Проклятье! — ее голос звучал сдавленно из-за тумана. Она защелкнула замок чемодана и похромала. Какие-то чудища незаметно подкрадывались и выхлопными газами еще больше сгущали туман. Колени ныли, она с трудом дышала, втягивая в себя туман, и наткнулась на униформу тоже цвета тумана. Американец стоял неподвижно.
— Простите, — сказала Флора, — я вас не видела. — Она ударила мужчину по ногам своим чемоданом.
— Все в порядке, мадам, я просто протирал очки. В вашем специфическом климате они запотевают.
— Я вижу, у вас карта.
Американец держал карту у самых глаз.
— А как же мне найти дорогу том чертовом городе, где ни одной прямой улицы?
— Мы сейчас на Фарм-стрит, — желая помочь ему, сказала Флора. — Я вам точно говорю.
— Неправда, мадам. Это Брутон-стрит. Вы не знаете своего собственного города?
— Я думала, что знаю. Сама пытаюсь попасть на Пиккадилли. Должно быть, заблудилась.
— Тогда держитесь за мою руку, — предложил американец, — я вас туда выведу. Это Брутон-стрит, верно? — Он сосредоточенно разглядывал карту. — В конце мы повернем направо и пойдем вниз по Брутон-Лэйн. Видите?
— Да.
— Она выведет нас на Беркли-стрит, поворот налево
Флора уцепилась за его рукав, и они отправились в путь.
— Вы очень добры, — сказала Флора. — Я никогда не знала, что можно увидеть, как вдыхаешь воздух. А вы навигатор? („Наверное, это будет прилично, если я стану поддерживать беседу“.)
— Я работаю за столом. Дома имею дело с недвижимостью. В Сан-Франциско часто случаются туманы, но ничего похожего на этот.
— По крайней мере, он мешает воздушным налетам. — Флора была благодарна ему за компанию.
— А вы часто попадали под бомбежку? — Ее спутник остановился, чтобы протереть очки.
— Нет, я живу в деревне.
— Я их сам боюсь до чертиков, но у нас большое, бомбоубежище, в Гроссвенор-Сквэ.
— Я боюсь и убежищ, боюсь оказаться заживо похороненной.
— Вот здесь надо повернуть налево и в конце улицы — Пиккадилли. Меня зовут Роджер.
— Я думала, всех американцев зовут Чак, или Уэйн, или Хэнн. — Флора слышала, как усилился гул машин, здесь уже и автобусы, и такси, но на метро скорее.
— Только в кино, — ответил Роджер. — Если мы переберемся через вашу Пиккадилли, мы сможем попасть в „Ритц“. Что вы скажете насчет того, чтобы выпить в баре или вместе пойти на ленч?
— Мне надо успеть на поезд. А в „Ритце“ я никогда не была. Ну, во всяком случае, спасибо, это очень великодушно с вашей стороны.
— Если бы мы выбрались из этого тумана, я бы смог увидеть ваше лицо. — Роджер снова остановился, протирая очки. — Моя мама говорила, что я окажусь слишком робким, чтобы познакомиться с английской девушкой, помогите мне убедить ее, что она ошибается.
Флора засмеялась.
— Простите, но я действительно должна попасть на поезд. И все равно спасибо.
— Но ведь поездов на Пиккадилли нет, — саркастически заявил Роджер. — Я точно знаю. Вы просто хотите уйти, потому что я некрасивый.
— Нет, — сказала Флора, — нет. — („Он действительно некрасивый. Добрый и некрасивый“.) — Есть же автобусы и метро, которые довезут меня до поезда. — Ей стало стыдно, потому что она воспользовалась его картой.
— Мама так и говорила: „И не думай про англичанок“. Да, наверное, она была права. — Лицо Роджера стало упрямым, и, когда человек, вынырнувший из тумана, на бегу натолкнулся на них, а Флора отлетела на проезжую часть, он сердито закричал: — Какого черта! Куда тебя несет!
— Извините, — сказал мужчина, — я вас не видел. Сюда, сюда, давайте обратно, здесь безопасно. — Мужчина потянул Флору за руку. — Я не хочу отвечать, если вас раздавят — Мой Бог! Так это Флора! Дорогая! Где же ты была? Я ищу тебя десять проклятых лет!
— Космо, — проговорила Флора и отшатнулась, вцепившись в чемодан обеими руками.
— Вы знаете этого парня? — спросил Роджер.
— Да, она знает, — ответил за нее Космо. — Так где же ты пряталась? — Он возвышался над ней в тумане. — Пойдем со мной, я на поезд, и мы по дороге поговорим.